Когда я уйду

Жду в темноте, пока Джек откроет заднюю дверь и войдет в спальню. Но минуты идут, а Джека все нет. Я начинаю сомневаться в себе. Неужели у меня начались слуховые галлюцинации? Может, это машина не Джека, а соседей? Может, Сэмми?

Я встаю с постели, выхожу из комнаты и иду к гостиной с ее рядом больших одностворчатых окон, выходящих на улицу.

Раздвигаю белые деревянные пластины, закрывающие стекло, стараясь не потревожить все жалюзи, и смеюсь над своими попытками не шуметь. Очевидно, что Джека там нет, иначе он бы давно уже пришел.

Но я прекращаю смеяться, когда вижу его машину, припаркованную у обочины, рядом с нашим домом. Ярдах в десяти от меня сидит Джек на водительском сиденье своего «Форда Эксплорер». Сначала я подумала, что он говорит по телефону, разбирается с каким-то форс-мажором в клинике. Но в мягком свете уличного фонаря вижу, что никакого телефона нет. Рука не поднесена к уху. Он просто сидит. Смотрит перед собой в темную ночь. Свет отражается в уголках глаз. И я потрясена не просто его неподвижностью, но и тем, каким усталым он выглядит. Нет, не усталым – он всегда измучен после долгого дня на работе. Он выглядит… побежденным. Потерпевшим поражение.

И до меня впервые доходит, что, возможно, Джек больше не хочет приезжать домой. Точно так же, как я не хотела его видеть, когда он приехал сегодня ночью. И хотя я вряд ли могу его за это осуждать, все же негодую при мысли об этом. Я умираю! Разве ему не хочется побыть рядом со мной?

Я глубоко вздыхаю, вынуждая себя успокоиться и рассуждать логично. Это я постоянно отталкиваю его, а значит, кто-то просто обязан тянуть его к себе, верно? Вряд ли я могу ожидать, что он по-прежнему будет упорно пытаться… как бродячий пес, идущий за ребенком, сколько бы раз тот его ни прогонял. И разве я не должна быть счастлива от мысли, что Джек готовится, пусть даже не читает дурацких книг?

Должна…

Но я не могу объяснить, почему следующие двадцать минут стою у окна, мысленно умоляя его войти и стереть дистанцию между нами.

Глава 16

На доске перед лексингтонской начальной школой висели объявления об уже прошедшей встрече Ассоциации Учителей-Родителей, поздравления студенту месяц («а» таинственно исчезло) и новость об открытом дне начальной школы в шесть вечера вторника.

Джек, зажав телефон в одной руке, другой ведет машину на парковку. Я знаю, он ждет звонка насчет синей птицы, которую кто-то принес в общество спасения диких животных, увидев, как она прыгает на заднем дворе. Джек зафиксировал сломанное крыло, но первые два дня не мог заставить птицу есть. Он оставил ее на попечении Чарлин, строго проинструктировав позвонить, если ей повезет больше.

Я знаю все эти подробности, потому что в воскресенье вечером, вернувшись после долгого дня в офисе, он все рассказал. Первый настоящий разговор, который у нас был за всю неделю…

– Еще раз спасибо за то, что приехал, – говорю я, – Кейли настаивала, и я знаю, что для нее это много значит.

Он кивает и нажимает на тормоз.

– Помяни черта…

Я поднимаю глаза и вижу идущую к нам Кейли. Едва я открываю дверь, телефон Джека звонит.

– Я должен ответить, – бормочет он, уже скользя пальцем по экрану. – Потом догоню.

– Я должна была приехать еще тридцать пять минут назад, – говорит Кейли, хватая меня за руку еще до того, как я успела захлопнуть дверь.

– Если кто-то спросит, мы болтали на парковке.

Я следую за ней к входной двери, и, когда мы входим в вестибюль, Кейли бегло оглядывает переговаривающихся родителей и учителей с бейджами.

– Думаю, все в порядке. Если кто-то приблизится, начинай задавать вопросы о школе, – шипит она.

– Какие именно?

– Не знаю. Изучаем ли мандаринский диалект китайского или что-то в этом роде.

Я киваю и, разглядывая море лиц вокруг, замечаю в толпе маленьких представителей рода человеческого.

– Разве не странно, что с нами нет ребенка?

– Нет, – качает она головой. – Бэбиситтер.

Ну конечно, у нас с Джеком есть будущий ученик начальной школы. За которым сейчас присматривает бэбиситтер. Понятно.

Я продолжаю оглядывать других родителей, чтобы понять, как они держатся. Мой взгляд падает на женщину с младенцем на руках – он пристегнут к ее груди, будто бомба. Ее маленькая рука сжимает запястье девочки в фиолетовом платьице. Та ноет и пытается вырваться, и вся эта сцена словно удар под дых.

Раньше при виде наглого невоспитанного ребенка я облегченно вздыхала, что он не мой. Что у меня все еще есть время, и свобода, и несколько лет до того, как придется нести собственное бремя.

Но сейчас…

Теперь у меня никогда не будет ребенка. Ни нытика, ни тихони. Я никогда не узнаю тепла крошечных пальчиков в моей ладони, старающихся вырваться из материнских объятий.

Я пытаюсь сглотнуть ком, застрявший в горле, словно мокрый ватный шарик, пока Кейли нудит насчет других программ, которые предлагает школа, насчет вопросов, которые я могу задать. Вопли ребенка становятся все более пронзительными. Так же эмоции все набирают силу в моем теле.