Когда я вгляделся в твои черты (СИ)

― У тебя и в мыслях бы не поселилась подобная чушь… Кто-то вложил её туда ― трепетно, прилежно. Уж я-то знаю! Знаю твою гнилую душонку как облупленную. Скажи, как много ночей ты трахалась здесь с ним?

Тяжёлый острый клин врезался в низ живота. Микаса уставилась в лицо мужа, и её зрачки лихорадочно заблестели. «Нельзя говорить сейчас, иначе станет только хуже. Лучше выждать момент, когда его ярость охладеет».

― Что ты… такое несёшь?

― Признайся, девочка, не строй из себя дуру, ― насмешливо-елейно проговорил Вадим, обездвижив жену и схватив её за подбородок. ― Ты так сильно любишь мои деньги, что тебе и в голову не пришло бы с ними расстаться, морозь ты меня ещё лет десять. Выходит, этот нахальный смазливый оборванец заунывно скулил подле твоих не ног не одну ночь, раз ему удалось настолько затуманить тебе мозги.

― Заканчивай пороть чушь, ― прошипела Микаса и оттолкнула от себя Дементьева, потрясённого её решимостью.

― Ты не обманешь меня. Я найду, где ты прячешь его, лживая гадюка. Найду и вытравлю, как таракана.

Вадим ринулся в спальню и стал перерывать вещи в комоде, перетряхнул постельное бельё, пока не увидел сброшенную им с подушки пачку яблочных сигарет. Внутри Микасы всё похолодело и сжалось.

― Будешь теперь отпираться?! ― взревел он, грозно склонившись к её испуганному лицу. ― Хитрая маленькая потаскушка…

― Прости, ― проглотив горечь и гордость, вымолвила Микаса, но не шелохнулась. ― Это подло, я понимаю. Я виновата перед тобой и больше не собираюсь мучить ни себя, ни тебя. Мы разведёмся, и этот цирк наконец-то закончится. Я не собираюсь тебя ни в чём упрекать, я просто хочу разойтись. Давно хочу. И буду сама расплачиваться за свои ошибки.

Сердце Вадима яростно колотилось от боли: «Какая же сильная и прекрасная! Такая, какой не была уже давно. Та, кого я полюбил. Та, которую загубил. И ты вновь стала такой. Без меня. Из-за него?.. Почему? Почему ты не хочешь быть такой рядом со мной?»

― Прекрати это, Мика, ― произнёс он вдруг с мольбой, и на его ресницах заблестели слёзы. Он швырнул проклятую пачку в дальний угол и обхватил руками её пылающее лицо. ― Не для того я из кожи вон лез все эти годы, чтобы так бездарно всё просрать. Не для того, чтобы ты свалила к этому никчёмному пацану, не способному дать тебе то, что ты заслуживаешь.

Он увлёк жену за собой в постель и навис над ней, принявшись покрывать поцелуями её грудь, сминая ртом ткань хлопковой футболки. Микаса напряглась и съёжилась, упёршись ладонями в его живот.

― Не надо. Я не хочу, ― тихо проговорила она.

― Пожалуйста, не отказывайся от нас. Ну чего тебе ещё нужно? Умоляю, скажи! Я старый идиот, готовый простить тебе даже глупую измену. Я забуду и никогда не стану напоминать. Только не спеши выбрасывать на свалку наш брак. ― Вадим поцеловал её скулу и тяжело выдохнул. ― Куда ты с ним пойдёшь, глупышка? Твой праздник новизны закончится, и нужно будет возвращаться в реальность: к той комфортной жизни, к которой ты успела привыкнуть. Вы потеряетесь вдвоём, как те наивные подростки, какими когда-то расстались. Вы неизбежно снова пойдёте разными дорогами. Смирись и прими эту простую истину.

Микаса бегло изучала потолок и спрашивала себя, почему не может дать ему отпор. Её тошнило и трясло. Она не могла отрастить крылья и улететь от него. Не могла. Совсем как в ту ночь, когда хотела утешить страдающего дядю Леви. «Я бескрыла и ничтожна», ― пронеслось в её голове.

«Я так люблю тебя, Микаса. Люблю! Больше, чем кого-либо на свете… Выходи за меня, и покончим уже с этим!»

«Да. Покончим с этим. Я обещаю тебе, Эрен».

― Я с ним не потеряюсь. Даже в тесноте маленькой квартирки без гроша за душой. Потому что с ним я та, кто я есть на самом деле, а рядом с тобой ― гадкая пародия на саму себя. Невозможно потеряться больше, чем я потерялась за семь лет разлуки с Эреном. Смирись и прими эту простую истину.

Её ладони настойчиво вжались в грудь мужа: Микаса больше не собиралась терпеть нежеланные прикосновения. Вадим отстранился и сел на краю постели, поникнув головой.

― Ты ни хрена от меня не получишь. В этом доме… даже на тебе нет ничего твоего. Так просто ты от меня не отделаешься.

― Твоё право. Забирай всё. Хоть трусы с меня последние стяни, ― сквозь полубезумную усмешку ответила она. ― Даже голая и завёрнутая в покромсанный тобой однажды на лоскуты шарф я всё равно уйду.

― Вот как, значит: ты и эту клятую тряпку спасла?

Микаса не отвечала ему. Скрестила руки на груди и продолжала неподвижно лежать. Дементьев поднялся и ушёл в кухню, где недолго общался с кем-то по телефону. «Судя по нервному тону, со своими прихвостнями-амбалами», ― допустила Микаса и ощутила тревогу. Молниеносно встав с постели, прошлась следом за ним.

― Что ты здесь замышляешь? ― строго спросила она.

― Не твоего ума дело, ― огрызнулся он.

― Прошу, только не надо глупостей. Это ничего не изменит. Да и лицо целее будет…

― Я твоему любовничку однажды уже расквасил рыло. Так что за моё можешь не переживать.

― В каком это смысле «уже»?