Когда я вгляделся в твои черты (СИ)

― Забавно, что майским утром, после того, как мы первый раз переспали, я спокойно сказала ему об этом за завтраком. Но тогда я подразумевала нечто иное и попросту лгала Эрену в лицо, поэтому даже не запнулась.

― Зато теперь ты подразумеваешь правду. Этим себя на терапии и успокаивай.

***

Наутро Микаса получила сообщение от Эрена. Предвкушение быстро сменилось печалью и растерянностью, стоило ей прочитать написанное.

«Привет. Прости, что тревожу, но будет правильно, если ты узнаешь это от меня. Нашей мадам Ренессанс вчера не стало. Я весь день ревел как сумасшедший и не мог сразу тебе рассказать. Похороны во вторник. А в среду мы с тобой вдвоём должны прийти на встречу с её юристом: Грета что-то для нас оставила, но я без понятия, о чём речь. Надеюсь, ты прочтёшь это в подходящий момент».

Микаса долго разглядывала каждую букву сообщения. Строчки размылись, и перед глазами плыли далёкие деньки, крохотные мгновения детского счастья: благоухающие магнолиевые кусты, солнечные блики на белоснежной скатерти, горячий чай с мёдом и мятой, бархат старушечьего голоса, мягкий треск пластинок в старом проигрывателе и долгие беседы, наполненные красотой, пониманием и добротой.

«Однажды и к тебе придёт своё откровение, дорогая Микаса. В момент невыразимой печали или всепоглощающего счастья», ― расцвёло в её душе опавшими лепестками вишни произнесённое госпожой Шпигель целую вечность назад.

Откинувшись обратно на подушку, Микаса долго лила безмолвные слёзы.

Во вторник она явилась на похороны. Погода стояла пасмурная, но тёплая и безветренная, в каждом листке и травинке дремало торжественное спокойствие. Из присутствующих в основном были подростки, помогавшие госпоже Шпигель по дому, работники соцслужб и несколько приятелей из университета. Особняком стояли приехавшие из столицы дальние родственники, которые много лет не общались с умершей. «Видимо, рассчитывают, что им что-то перепадёт по завещанию, ― догадалась Микаса. ― Как прозаично».

Когда закончилась церемония прощания, а собравшиеся медленно побрели к автомобилям и автобусной остановке, Микаса продолжала глядеть на Эрена, опустившегося на колени у могилы. Он склонил голову, чуть ссутулился и оставался сидеть в тишине. Ей хотелось очутиться рядом и крепко обнять его ― разделить грусть, понятную лишь им двоим. Солнце прокралось из-за тяжёлых туч и легло на понурые широкие плечи бледно-золотыми лучами; Эрен обернулся, неподвижно уставившись на Микасу. По его лицу продолжали течь слёзы, но он вдруг нежно и печально улыбнулся ей. «Спасибо за то, что ты всё ещё здесь», ― прочла в этой улыбке Микаса и тихонько всхлипнула. Сделала неуверенный шаг вперёд, но остановилась. «Он позволит себя обнять? Я же просто хочу быть рядом. Я не потревожу его…» ― подумала она и снова сделала шаг. Эрен поднялся с земли и развернулся к ней. Микаса стушевалась и зашагала прочь, проклиная себя за трусость.

Следующим утром предстояло навестить юриста. Тоска по госпоже Шпигель продолжала толкаться в Микасе со страхом и неловкостью.

Она нервничала, садясь в кресло рядом с Эреном, и не смотрела на него. «Прекрати уже вести себя как ребёнок! ― приказывала себе Микаса. ― Наберись, наконец, смелости и дай ему понять, что ничего ещё не кончено. Наша дорогая старушка тоже этого хотела бы…»

В кабинет вошёл юрист с конвертом в руке. Усевшись напротив посетителей, он манерно поправил очки и зачитал им текст завещания. В нём говорилось о том, что усопшая оставила большую часть банковских сбережений на нужды трёх детских домов, а также музея живописи и скульптуры, оставшиеся средства завещала дальним родственникам, а вот свой дом и всё имущество, что там находилось, она разделила поровну между Эреном и Микасой.

― Какие занятные лица у вас, господа, ― весело резюмировал юрист. ― Госпожа Грета мне тогда так и сказала: «Мои дети будут очень удивлены».

― Я предполагал, что она завещает какую-нибудь трогательную памятную безделицу, но чтоб целый дом… ― изумлённо пробормотал Эрен.

― Мои поздравления, ― с дежурной улыбкой ответил юрист.

Они покинули адвокатскую контору спустя полчаса и молча стояли у входа, обдумывая то, что на них свалилось. Микаса разглядывала верхушки качающихся тонких деревьев, Эрен закурил, изучая свои ботинки. Им было странно думать о том, что рано или поздно нужно будет прийти в пустой дом и решить, что с ним делать. Странно было представить, что их не встретят скрип колёс инвалидной коляски и аромат горячего чая.

― Мы оба проиграли, ― заговорила первой Микаса.

― Ты о чём?

― О нашем ребяческом споре на озере. Помнишь? ― Она светло улыбнулась ему.

― Хах, я помню! Мы спорили, кто из нас первым однажды купит этот дом… ― Эрен сделал глубокую затяжку и выпустил густой клубок белёсого дыма. ― Хотя справедливее будет сказать, что мы оба в выигрыше.

«Точно… Мы с тобой оба в выигрыше, ― зачарованно подумала Микаса, наблюдая за дымными узорами, тающими в воздухе. ― Ну же! Не будь идиоткой ― возьми его сама. Возьми прямо сейчас!»