Когда я вгляделся в твои черты (СИ)

Микаса не задавалась вопросами, насколько серьёзны её чувства к Джордану Хоуку. Она была благодарна за то, что он избавил её от насмешек в школе. Ему ради этого и драку не нужно было затевать: кто осмелится пойти против популярного сынка богатых родителей, с которым все хотели дружить? К тому же Джордан был симпатичным, с чувством юмора и хорошо относился к своей девушке. Даже мог поддержать на должном уровне темы, в которых Эрен был настоящим профаном, вызывающим лишь снисходительную усмешку. Микаса считала большой удачей, что такой «небожитель» опустился до ничтожной неё. Если всё сложится, она согласна после школы убежать замуж и за него.

Хотя Джордан был бы последним, чьё имя она вспомнила бы в моменты отчаяния или счастья.

Микаса спешно закинула в сумку учебник и двинулась вслед за Эреном на первый этаж. По пути к столовой натянула пальцами рукава чёрного джемпера ― защищала своего друга от ненужных тревог. Ей не хотелось, чтобы Эрен увидел жуткие гематомы на запястьях, оставленные Бруно сегодняшней ночью: «У него и так проблем хватает. Родители на грани развода, сложности в учёбе — моя шкура дело десятое. Пусть ему будет спокойно за меня». В голове застряла похожая на шёпот ангелов знакомая мелодия. Микаса не могла вспомнить, в каком фильме её слышала, зато помнила простенькие английские слова, вплетённые в музыку. Почему-то именно сейчас они пронзили её насквозь, до щекотки в носу, предвещавшей слёзы. Склонив голову набок, Микаса артистично замычала себе под нос, затем неосознанно ухватилась мизинцем за мизинец Эрена, принявшись тихо бормотать незамысловатые строчки:

«Под покровом ночи

Я выкрикиваю имя твоё.

Под покровом ночи

Я ищу твоей любви.

Ночь темна,

Где же ты?

Вернись в моё сердце…»¹{?}[Into the Night ― саундтрек к телесериалу «Твин Пикс» исполнительницы Julee Cruise.]

— Боюсь спросить, сколько раз Армин заставил тебя пересмотреть с ним свой дурацкий «Твин Пикс», — проворчал Эрен, но за любезно протянутый мизинчик ухватился крепче.

— А что, тебе он не нравится?

— Зрелище своеобразное. Вроде бы прикольно и актёры красивые, но сюжет с прибабахом немножко. Некоторые сцены абсурдные и жуткие.

— Так и должно быть. Там же вся история — гротескная метафора на скрытое под слоем благопристойности уродство.

— Когда ты так ладно говоришь, я чувствую себя тупым. Но ничего, уже почти привык. — Эрен закусил губу и посмотрел себе под ноги. — Вообще, я по большей части раздражаюсь из-за этого сериала, потому что у Армина от него в голове кисель: бредит своей Лорой Палмер с младшей школы, как полоумный. Довольно странный идеал девушки для такого задрота, как он.

— Напротив, идеал как раз для таких задротов — побег в недосягаемую загадочную мечту. В каком-то смысле понимаю его. Я ущербная личность и фантазирую, что меня увезёт с собой из захолустья какой-нибудь обворожительный спецагент Дейл Купер. — Микаса рассмеялась, как перед выстрелом в голову.

— Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты так о себе говоришь! — Эрен капризно насупился.

— Твоя злость не имеет значения. Она не решит чужих проблем.

«До чего утомительно проглатывать чужое упрямство!» — с раздражением подумал Эрен и показательно расцепил свой палец с её пальцем, дёрнув рукой в сторону. Микаса прострелила его злобным, обиженным взглядом.

— Ну ты и говно вредное! — безапелляционно выпалила Аккерман. — Постоянно нужно демонстрировать свой противный характер, если нормальных аргументов не находится?

«Когда Микаса была одержима моей безопасностью, она раздражала меня. Но теперь я всё равно недоволен и хочу, чтобы она стала чуточку податливей. Какое же я вредное говно, это точно. Она во всём всегда права. Главное только ей об этом не взболтнуть…»

Эрен ломал пальцы, желая вернуть испорченное мгновение, но ему было страшно, что теперь Микаса отмахнётся от него, а, значит, оставит в проигрыше. Он смотрел, как она уходит. Снова.

Войдя в столовую и найдя Армина, опустился подле него, источая удручённость.

— А где Мика? — Арлерт втянул через трубочку последний бурлящий глоток молочного коктейля.

— Вон там, сидит со своим хахалем, — мрачно отозвался Эрен и указал в сторону шумной компании: Микаса сидела на коленях у Джордана, что-то шепчущего ей на ушко.

— Неужели и одной переменки не может уделить друзьям?

— Это я виноват.

— Что ты опять натворил? — назидательно возмутился Армин.

— Был собой. Она всего лишь говорила откровенно, а я психанул и разомкнул бесценное держание за руки. Кретин! — Эрен вцепился в пряди на висках и до боли потянул их.

— М-да. Послушай, я очень люблю тебя, ты и так знаешь…

— А?

— Но, блин, какой же ты придурочный, честное слово! Умудряешься всё заруинить на ровном месте. Ты поэтому девочкам и не нравишься. Как тебе трусы-то по утрам удаётся натягивать?

― Мне, наверное, по жизни вообще проще без трусов было бы… Ты чего ржёшь?

― В разгар своих драматических излияний ты иногда такие шедевры выдаёшь! ― Армин прикрыл рот рукой, хохоча чуть не до похрюкиваний. ― Ты сейчас-то хоть в трусах, дружище? А то мне как-то неловко.

― Иди ты. Мог бы и поддержать.