Когда я закрываю глаза

Родители не обрадовались, когда вчера перед фильмом я вдруг объявила, что мой парень придет в гости. Папа постарался скрыть свою неприязнь к Йонасу, а вот мама свою попытку с треском провалила. Нет, я ее понимала: в конце концов, Йонас был в той машине. Он, как и я, сел в машину к пьяному водителю. Нам всем было это по барабану, но я до сих пор не понимаю, почему. И все-таки я виновата не меньше других. Я не садилась за руль пьяной, но добровольно залезла в ту машину. В том, что я пострадала сильнее всех, нет ничьей вины.

В итоге папа все-таки уговорил маму.

Раздалась трель звонка. Я подпрыгнула, словно меня тарантул укусил, бросилась за угол и быстро распахнула дверь. От нервов сердце ушло в пятки. Я даже не представляла, чего ожидать. Что почувствую, что подумаю.

Йонас стоял на пороге, многозначительно улыбаясь. Его вьющиеся светлые волосы безукоризненно уложены. Он больше и внушительнее Сэма, и взгляд у него другой. Не такой открытый и…

Я незаметно качнула головой, отгоняя эти мысли. Зачем сравнивать Йонаса с Сэмом?

– Привет.

Йонас преодолел разделявшее нас расстояние – мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его, – и без предупреждения меня поцеловал. Накрыл своими прохладными узкими губами мои. В нос ударил его горьковатый запах, я ощутила, как он обнял меня за плечи. Руки у него теплые.

Мы целовались. Тело без меня знало, что делать, словно поцелуй – это то, что выполняется, как приказ.

Я ничего не чувствовала. Но это было не единственной причиной, по которой сердце зачастило, а легким перестало хватать кислорода.

Целуясь с парнем, я не чувствовала ничего прекрасного или упоительного.

Я уже начала паниковать, но тут Йонас отстранился. Теперь он улыбался еще шире, чем прежде, а я с трудом подавила желание вытереть губы.

– Я правда очень скучал.

«Я по тебе тоже», – таков самый подходящий ответ, но… Я не уверена, что он верный. В голове полная неразбериха.

– Входи, – я отступила в сторону, давая Йонасу пройти, и закрыла дверь.

– Прости за опоздание. Автобусы сюда ходят отвратительно.

Это так. Я совсем забыла, что прежде Йонас никогда у меня не был. Он не ездил со мной на автобусе, не приходил ко мне домой. Он ни разу здесь не появлялся. Это я всегда ходила к нему. Он считал эту глухомань просто ужасной, и я с ним соглашалась. Я вспомнила, что из-за этого втайне хотела уйти из дома.

Теперь мне здесь нравилось.

– Шик, – пробормотал Йонас. Бросив куртку на перила, он окинул прихожую взглядом. Я подхватила его одежду и повесила, как следует. Маме пришлось пойти на уступки, так что пусть Йонас не разбрасывается своими вещами.

Я тяжело вздохнула. Сегодня нервы у меня шалили, поэтому нужно расслабиться и не придираться к мелочам. Но тут Йонас ляпнул такое, что выбило меня из колеи:

– Здесь тесновато.

Я с удовольствием сунула бы ему в руки куртку и вытолкала за дверь. Из-за Йонаса у меня появилось чувство, что здесь плохо. А все потому, что его родители могут позволить себе дом, в котором прихожая больше моей спальни.

Но я пошла вперед, поднялась по лестнице, сделав Йонасу знак следовать за собой. Оказавшись в моей комнате, Йонас оглядел ее точно так же, как до этого прихожую. На глаза ему попалась пробковая доска с нашими фотографиями.

– Фотки огонь. Я помню каждый миг. Было весело.

«А вот я не помню», – чуть не сорвалось с моих губ. Нет, не хочу, чтобы Йонас об этом знал.

«За эту улыбку Йонасу многое можно простить», – мысленно заметила я. Даже то, что Йонас сказал о доме моих родителей. Возможно, я просто неправильно его поняла, и он имел в виду совсем другое.

– Как поживаешь? Дома все хорошо? – спросила я, потому что испытывала потребность поговорить об этом. С глазу на глаз, а не по телефону.

Йонас неспешно подошел ко мне. Я стояла посередине комнаты, нервно теребя свою длинную рубашку.

– Да, все путем. Предки успокоились. Снова школа, тренировки, – пожал он плечами. – Все, как всегда.

Сказав так, он опять прильнул к моим губам в поцелуе. Его слова метались у меня в голове, словно планеты, которые сошли с орбит и теперь не знают, куда им двигаться.

Губы Йонаса смяли мои, этот поцелуй страстнее предыдущего. Хотелось бы насладиться им, но… у меня не получалось. Я пыталась, но ничего не вышло.

Йонас положил руку мне на затылок, скользнул к шее, и я отпрянула, вскрикнув от боли. Сработал рефлекс. Мне не было по-настоящему больно, просто прикосновение к шраму напугало меня, и я действовала бесконтрольно.

Йонас тоже попятился. Мы с одинаковым ошеломлением уставились друг на друга.

– Черт, Нор. В чем дело? Ты в порядке? – в его голосе слышалось искреннее беспокойство.

Тяжело дыша, я кивнула.

– Прости. Это… Ты коснулся раны, которую я получила в аварии.

– Проклятье. Я не хотел. Покажи мне еще раз.

Повернувшись боком, я убрала волосы. Раздался шипящий вздох – понятно, Йонас заметил рану. Интересно, как она выглядит? Хотелось бы знать, но я не осмеливалась посмотреть на шрам в зеркало.

– Это жуть, Нор.

– Авария тоже была жуткой.