Когда явились ангелы (сборник)

Б л и н:  А вы в курсе, что доказали последние исследования? Я вам скажу, что доказали последние исследования: успешность иглоукалывания зависит от того, насколько офигенно вы образованны. Чем чувак образованнее, тем хуже результат. Ганьбэй за остолопов.

П и с а к а:  Эй, Блин, ты поосторожней!

Б л и н:  Знаете, почему эта хрень называется Мао-тай? Я вам скажу, почему она называется Мао-тай. Мао придумал эту хрень, когда смешал себе дрянной «май-тай»[202].

П и с а к а:  Блин храбрится, чтоб потом от всей души поблагодарить мистера Мудэ за халявную кормежку. Бог ты мой, глядите, что я нашел в супе! Цыплячья головка!

Б л и н:  Ты ее не выбрасывай. Головастые в Китае – большая редкость.

П и с а к а:  Ну-ка, что тут еще…

Ш е п о т:  Парни, он опять ныряет. Смотрите!

П и с а к а:  Так, вот нормальная «вилочка».

Ш е п о т:  Парни, он идет вглубь.

П и с а к а:  Тяни, Большой Зуб, авось повезет.

Ж е н с к и й   г о л о с:  Он вас не понимает. Он не будет тянуть, на юго-западе…

Б л и н:  Она права. Я не видел, чтобы косточку счастья рвали на части еще где-то, кроме Питсбурга.

П и с а к а:  Ты это о чем? Гляди. Его друган в теме. Лады, паря, тяни.

Ф о т о к о р:  Дайте-ка я щелкну…

В с е:  Повезло.

П и с а к а:  Свезло тебе. Скажите ему, пусть повторит свое имя.

Ж е н с к и й   г о л о с:  Он говорит, его зовут Ян.

Р е д а к т о р:  Спросите, какое у него лучшее время.

Ж е н с к и й   г о л о с:  Он говорит… ой, он прямо весь смутился; мы вогнали его в краску… у него нет лучшего времени.

Р е д а к т о р:  Нет времени? Он что, никогда не бегал марафон?

Ж е н с к и й   г о л о с:  Нет. Но старший товарищ говорит, что Ян отлично бегает.

Р е д а к т о р:  Почему его пригласили?

Ж е н с к и й   г о л о с:  Его друг говорит, Ян отлично бегал пять километров.

Б л и н:  Пять кэмэ – за какое время?

Ж е н с к и й   г о л о с:  Он говорит, что не знает за какое. Время никто не засекал.

П и с а к а:  Спросите его… спросите его о семье.

Ж е н с к и й   г о л о с:  Он говорит, что живет с тетей и дядей возле Цюйфу. И с матерью. Он говорит, его отец умер.

П и с а к а:  Сиротка! Вот о нем мы и напишем. Золушка, сиротка, марафонец! Меньшинство, скромняга, родом из Дальнего Замонголья, летит как на крыльях, обгоняет всех и вся, берет золото. Сбылось все, что я загадывал…

Р е д а к т о р:  Очень мило. Только желание сейчас загадал он.

Г о л о с   к и т а й ц а  (что-то по-китайски): Ганьбэй!

Ж е н с к и й   г о л о с:  За Великий поход![203]

В с е:  Ганьбэй!

Р е д а к т о р:  За Великий забег!

В с е:  Ганьбэй!

Б л и н:  За ракетный комплекс «Эм-Экс»![204]

В с е:  Ганьбэй!

П и с а к а:  Блин, вот теперь ты влип. Сюда идет наш чудик-мудик.

Ж е н с к и й   г о л о с:  Господин из прессы говорит, вместе с мистером Мудэ к нам идет мистер Сюй Лян. Наш самый быстрый марафонец. Его рекорд – два часа тринадцать с чем-то.

Р е д а к т о р:  Два тринадцать! Это вам не хрен собачий.

М у д э:  Добрый вечер. Позвольте представить вам нашего китайского чемпиона мистера Сюй Ляна.

В с е:  Ганьбэй!

П и с а к а:  Как он опрокидывает, а, герой-то.

Б л и н:  И сдается мне, это не первый привал нашего героя. Эй, Сюй Лян! За «Питсбургских Пиратов»![205]

В с е:  Ганьбэй!

М у д э:  Кстати, мистер У, у меня для вас сюрприз. Будьте добры.

Б л и н:  Это что?

М у д э:  Ваш официальный пакет – ваши пропуска, именная карточка и номер. Вы приглашены участвовать в завтрашнем состязании, мистер У. Как бегун.

Б л и н:  Вот черт!

Р е д а к т о р:  Блин? Побежит завтра?

Г о л о с   к и т а й ц а:  Ганьбэй!

В с е:  Ганьбэй!

М у д э:  Господа и дамы, мне нужно отвести мистера Сюй Ляна к другим столам.

Р е д а к т о р:  До свиданья.

В с е:  Ганьбэй!

Б л и н:  Оххх, черт…

Ш е п о т:  …а теперь десерты: миндальная лапша в сладком мандариново-апельсиновом сиропе, глазированные яблоки, опущенные горячими в холодную воду, чтобы глазурь застыла; ни печеньки счастья – то есть вообще ни одной китайской печеньки счастья в Китае…

После полуночи разболтанный «ДиСи-3»[206] боролся с нараставшим боковым ветром, заходя на посадку в Пекинском аэропорту. На борту самолета, летевшего из Северной Кореи, имелись тонна с лишком красного женьшеня и одинокий пассажир, для которого это был последний из перелетов в цепочке, начавшейся в Танзании.

Очнувшись, Магапиус обнаружил, что выгружен на продуваемую ветром летную полосу. Смутные рабочие, таскавшие упаковки женьшеня в пикап, с Магапиусом не заговаривали, и он понимал, что попытка пообщаться с ними будет тщетной. Стоя рядом с чемоданчиком, Магапиус наблюдал, и на него наваливалось уныние. Когда все ящики перенесли в кузов, он шагнул вперед и спросил:

– Пекин?

Рабочие уставились на него так, будто он появился ниоткуда.

– Я бегаю, – сказал он, демонстрируя широкий шаг. – Пекин.