Когда исчезает страх

— Ах так! Вам гости не нравятся? — как бы обидясь, воскликнула летчица. — Ни минуты не останусь в этом доме. Ширвис, проводите меня.

— Рад служить, — с готовностью отозвался Ян. Он галантно подал Ирине берет, взял ее под руку и повел к дверям.

Борис расшаркался перед ними, думая, что сейчас друзья разразятся хохотом, но те вышли на площадку лестницы, захлопнули за собой двери и спустились вниз.

Внизу Ширвис сказал:

— Давайте уйдем совсем, надо отучить Валина от дурных шуток. Пусть помучается.

Ирина согласилась. Они вышли на набережную и пошли вдоль канала в тени тополей.

Кирилл, собравшийся навестить толстяка, неожиданно наткнулся на эту парочку. Он так растерялся, увидев Яна с Ириной вместе, что, поздоровавшись, сразу же стал прощаться.

— Брось, идем с нами, — предложил Ян.

— Рад бы, но очень спешу… Мне обязательно надо повидаться с Борисом.

Ирина подала ему только кончики пальцев и отвернулась. Девушку очень обидело то, что Кирилл с такой готовностью оставляет ее с другим.

Глава двенадцатая

Ширвис вернулся со всесоюзных соревнований в майке чемпиона. Он стал еще более шумным и ходил с неприступным видом «первой перчатки». Со сверстниками разговаривал снисходительно, с начинающими бойцами — высокомерно, а с девушками — грубовато-насмешливо либо покровительственно.

Его, овеянного славой, уже окружала компания почитателей — услужливых болельщиков, из породы тех, что трутся около знаменитостей в надежде перехватить хоть частицу славы.

Лишь с Большинцовой Ян держался по-прежнему. Что-то небывалое чудилось ему в завидной самостоятельности, легкости характера и спокойствии этой девушки. А Ирине претило его шумное бахвальство. Одна только фраза: «Мне до смерти опротивели всякие извинения и оправдания» — выдавала Яна с головой. Он, в сущности, был неуживчивым и довольно легкомысленным парнем. В его не знающей преград самоуверенности сквозило неуважение к людям. Яну не хватало простой человечности.

Приходя с аэродрома утомленной и голодной, Ирина первым делом смотрела: горит ли свет в окне напротив?

И если видела, что Кирилл сидит за книгой или пишет, радовалась. И усталости словно не было. Ирина проворно готовила ужин, охотно ела и принималась за домашние дела: мыла посуду, стирала или гладила, а потом ложилась на оттоманку читать.

Кирилл также иногда наблюдал за ней, но встречаться избегал. К чему? Она увлечена Ширвисом. Как же — чемпион! Ну и пусть, он не будет страдать! У них ведь чисто товарищеские отношения. Впрочем, Кирилл в последнее время стал сомневаться в этом. Если честно признаться, ему было неприятно и даже обидно, что Ирина встречается с другим. Он ревновал ее к Яну. А ревность, как говорит Глеб Балаев, — чувство, унижающее человека. Зачем же унижаться? У него есть дело, которое надо осилить: тригонометрия, не идущая в голову.

Однажды, вот так рассуждая возле открытого окна, Кирилл увидел, что у Ирины зажегся свет. Девушка, по-видимому, только что пришла из аэроклуба. Она бросила на оттоманку полевую сумку, сняла берет и устало опустилась на стул.

Боясь быть замеченным, Кочеванов осторожно погасил у себя свет.

Ирина несколько минут сидела расслабленно, отдыхая от дневной суеты и забот, потом поднялась, рассеянно взглянула в окно и подошла к зеркалу. Девушка долго и придирчиво рассматривала свое отражение. Она проводила пальцами по бровям, трогала родинку на шее ниже левого уха, хмурилась, разглядывала зубы и ничего не находила в себе такого, что могло бы поразить других.

«Все самое обыкновенное, — думала она, — поэтому и Кирилла не привлекает. Но почему он дуется, не смотрит в мою сторону? Не думает ли он, что я его предаю? — вдруг осенила ее мысль. — Ну конечно: целую распухшие губы, а сама гуляю с победителем!»

Ирина подошла к окну: «Темно. Где он пропадает?»

В нижних этажах соседи уже готовились ко сну: умывались, взбивали постели.

Девушка взяла мохнатое полотенце и нехотя отправилась в ванную.

Когда за ней закрылась дверь, Кирилл снова зажег свет и уселся работать.

Он легко справился с расчетами по сопротивлению материалов, разобрал чертежи и запутался лишь в аналитической задаче. Не в силах сосредоточиться, он смел со стола листок и откинулся на спинку стула.

«Какой бы изобрести приветственный знак для Ирины? — подумал Кирилл, чтобы хоть немного отвлечься от задачи. Но уравнение не выходило из головы — Знак! Может, в знаках напутал?»

Он опять взял листок в руки и стал просматривать колонки цифр.

Кирилл не видел, как вернулась из ванной Ирина, как вытирала и сушила волосы, как с грустью смотрела в его сторону. Потом она достала тетрадь, которой доверяла свои самые сокровенные мысли, и уселась за столик.