Когда исчезнет эхо

Вероника засмеялась, представив, как местные кумушки провожают взглядами ее точеную фигурку, сбежала по осыпающейся под босыми ступнями насыпи к воде, зашла в реку и поплыла, добираясь до того места, где течение понесет ее в обратный путь. Дальше можно не предпринимать никаких усилий, лишь поддерживая себя на поверхности воды.

Напротив дома Вероника выбралась из воды, тщательно растерлась брошенным на лежак пушистым полотенцем и навертела на голове тюрбан, чтобы просушить свои густые длинные волосы. Водные процедуры утомили ее, хотелось пить, и Вероника побежала к дому, зная, что мама приготовила с утра целый кувшин охлаждающего лимонада.

— Ма-а-ам, я тут! — крикнула она с порога. — На всякий случай, если ты придумала в своей голове, что я утонула или меня украли, знай, что я в целости и сохранности!

Вообще-то это была глупая шутка, и Джемма должна была именно это и ответить своей расшалившейся дочери, но почему-то молчала. Вероника с жадностью налила и выпила целый стакан лимонада, в котором блестели полурастворившиеся кусочки льда, подцепила веточку мяты, отправила ее в рот и блаженно зажмурилась. Хорошо! Вот только почему мама не отвечает?

Внезапно подкравшаяся тревога ударила наотмашь, перекрыв дыхание. А вдруг это маму украли или, чего доброго, вообще убили, как это сделали с тем толстым, глупым, злобным стариком, соседом Юли?! Вероника взлетела на второй этаж, обежала все комнаты, заглянула в пустующую ванную. Джеммы нигде не было!

Неужели она снова отправилась в деревню, как тогда, ночью? Вероника несколько раз порывалась спросить у матери, что означала та странная вылазка, но так и не смогла. В их семье свято чтили чужие границы и не задавали лишних вопросов. Джемма вела себя так корректно по отношению к мужу и дочери, что Вероника не могла не признавать за ней права на собственные тайны.

И все-таки куда она подевалась? Поспешно скинув мокрый купальник, Вероника натянула кружевной комплект белья, очень дорогой, предмет ее долгого вожделения, купленный на подаренные отцом ко дню рождения деньги и крайне им не одобренный (папа по-прежнему предпочитал считать дочку малышкой, для которой не существует мужчин и их заинтересованных взглядов), надела короткие шорты и футболку, сунула ноги в шлепанцы и выскочила во двор, а потом на улицу.

К ее облегчению, практически у самого дома она столкнулась с Джеммой, тащившей в руках какой-то накрытый полотенцем сверток.

— Это что? — спросила Вероника, а мать практически одновременно спросила у нее:

— Ты куда?

— Я — тебя искать. — Лицо Вероники непроизвольно перекосилось, как будто она собиралась заплакать. Только сейчас она поняла, как сильно испугалась.

— Чего меня искать? — удивилась Джемма. — Я к Анне Петровне ходила, за малиной. Мы еще с утра договорились, что она соберет, а я заберу.

Мать откинула край полотенца, и Вероника увидела большую железную миску, доверху наполненную садовой малиной. Миска дополнялась прямоугольной подставкой, видимо, для надежности.

— Ты же любишь малину, — сказала Джемма, и Вероника взяла крупную ягоду, положила в рот, раздавила зубами и блаженно зажмурилась, чувствуя сладость малинового сока на языке.

— Люблю, — признала она и бросила в рот еще одну ягоду. — Ладно, мам, уж коли я все равно выбралась на улицу, пойду проведаю Юлю с Жужей, ты не против?

— Не против, — ласково улыбнулась мать. — Иди, конечно, и, если хочешь, приводи Юлю ужинать. Я сделаю лазанью и испеку домашний торт с малиной.

Совершенно успокоившись, Вероника направилась в сторону деревенских домов, невольно заглядывая через щели в заборах. Отчего-то ей было интересно все, что здесь происходило, хотя, кажется, совсем недавно она размышляла о чужих границах и собственной невозможности за них переступать. Нет, весь ее европейский лоск в Сазонове куда-то слетал, как шелуха с деревенского лука.

В своем огороде возилась Ирина Сергеевна, на бодрое «здравствуйте» Вероники она лишь подняла измученные, заплаканные глаза, коротко кивнула и снова склонилась к земле. Во дворе Николая Дмитриевича не стояла его большая машина, значит, хозяин был в городе, на работе. Калитка в Юлин двор была не просто не заперта, а еще и открыта. Веронику это удивило, потому что она знала: Юля боится, чтобы Жужа, к которой она успела привязаться, не выскочила на улицу и не сбежала.

Гостья ступила на плиты, которыми была вымощена дорожка внутри двора, и старательно заперла калитку.

— Жужа, Жужа, — позвала она и успокоенно вздохнула, услышав собачий лай, доносившийся из открытого окна. Собака была в доме, слава богу.

Вероника дошла до беседки, но та была пуста, подергала дверь в баню, оказавшуюся запертой, проверила теплицу и осмотрела кусты. Юли нигде не было. Странно, если она в доме, то не могла не слышать Вероникин голос. Тогда почему не отвечает?