Когда киты выброшены на берег (СИ)

Она скорее почувствовала, чем услышала — двигался Сатору, как кот на мягких лапах, абсолютно бесшумно — что Годжо здесь. Открыла глаза и повернулась в сторону двери. Он стоял там, весь до невозможности красивый, вальяжно подпирал косяк плечом.

— Тебя напугал мой напор? — спросил Годжо.

— А ты думал, я не из пугливых? — усмехнулась Сакура.

— Я и сейчас так думаю. Просто кое-кто не хочет отпускать контроль. Отвыкла, да?

— Я не люблю, когда надо мной доминируют.

— Ну, стоит попробовать. Неужели Куран Сакура не может побыть хорошей девочкой хотя бы один вечер?

— Только при условии, что ты не будешь плохим мальчиком.

— Я не сделаю тебе больно. Напрасно ты боишься.

Он подошел ближе. Протянул руку, кончиками пальцев подцепив лазурит на леске.

— Красиво, — сказал тихо. — Его тебе мужчина подарил?

— Да, из прошлой жизни, — ответила Сакура, наблюдая, как Сатору в один плавный шаг оказался у неё за спиной.

— Ты его любила? — его руки обхватили талию, нежно обнимая.

Годжо положил острый подбородок на макушку Сакуры, заглядывая в глаза через отражение зеркале. Он задал не дежурный вопрос и ждал на него не дежурного ответа.

— Любила, — сказала Сакура.

Годжо мягко улыбнулся. Одна его рука скользнула вниз, под платье. Вторая вверх, нежно обхватила шею. Сам он наклонился к уху, прошептал:

— Ты с ним спала?

— Спала, — Сакура прижалась спиной к груди Сатору, стараясь отвлечься на жар его тела.

Не надо было спрашивать. Не надо было будить давно свернувшиеся чешуйчатым клубком ядовитых змей воспоминания из лучшей жизни.

— Не хотелось бы, чтобы ты представляла себя под другим со мной. Но если так тебе станет… — зашептал Сатору.

— Не станет, — чётко ответила Сакура. — Раз я с тобой, значит, я с тобой.

Сатору усмехнулся, как показалось Сакуре, самодовольно.

Стянул с неё платье прямо там. Швырнул к пальто на синий кафель. Повернул к себе лицом, подхватил под ягодицы и настойчиво дёрнул вверх, заставляя Сакуру обхватить его торс ногами.

До спальни Годжо донёс её, не прекращая целовать, измываться и дразнить. Усадил на край кровати. Сам отстранился ненадолго. Стянул с себя свитер, откинув в сторону. Мотнул головой, чтобы хоть как-то привести в порядок растрёпанные белёсые пряди. Опустился на колени перед Сакурой, мягко раздвигая её ноги. Подхватил одну, осторожно положив себе на плечо. Сакуру повело назад. Она выставила руки за спину, упираясь в покрывало. Сатору поцеловал её колено, проведя широким жестом ладони от бедра до стопы. Потом вернулся обратно. Ловкие пальцы отцепили пряжку и стянули чулок с ноги. Сакура смотрела на руки Сатору. Смотрела, как под белой кожей перекатываются мышцы, виднеются вены. Как двигаются его длинные пальцы. Смотрела на широкое, идеальное запястье с красиво выпирающей косточкой.

Годжо снял с неё второй чулок, прижимаясь губами к тёплой изнанке бедра.

Весь из себя молоко, мёд и миндаль. Сакура взяла его за подбородок и притянула для очередного поцелуя. Сама подалась назад, падая спиной в мягкие объятья постели. Годжо навис сверху. Сакура плавно переместила губы вниз по подбородку, провела языком по линии скулы, ощущая сбившееся тяжёлое дыхание Годжо. Она целовала его, наслаждаясь таящейся в этом теле силой. Та просвечивала сквозь кожу, касалась её невидимыми пальцами.

— Не стесняйтесь, госпожа доктор, — прошептал на ухо Сатору.

Сакура гладила его по спине, перебирала пальцами по позвонкам, с нажимом касалась лопаток, ощущая крепкие мышцы. Сложно было признаться самой себе, что ловишь кайф от того, какой мужчина над тобой сильный и знающий, что делать. Сакура сжала его ягодицы, одновременно с тем прикусив мочку уха.

Годжо взял её под колени, шире раздвинул ноги и плотнее прижался пахом в пах. Припал к груди, что так красиво лежала под кружевной тканью лифа. Годжо сжал их обеими руками, забираясь под кружево. Ладони приятно наполнило горячее, упругое, нежное. Припасть бы губами к коже. Прикусить. Изучить языком. Только бельё жутко мешало.

— Не рви, — предостерегла Сакура, прочитав намерение Сатору по глазам.

Он раздражённо цыкнул, будто мальчишка, которому мама не позволила прыгнуть в лужу с разбега. Но просьбу выполнил. Избавлялся от преграды аккуратно. Обхватил губами сосок, ощутив языком нежную, тонкую кожу. Сакура тихонько простонала, зарываясь пальцами в белые пряди. Сатору изучал её тело жадно, то целовал грудь, переходя языком на рёбра и живот, то возвращался обратно, добавляя в игру зубы.

Длинные, грубоватые пальцы, которые в теории не могут быть нежными, мягко легли между ног Сакуры, поглаживая через ткань белья, меняя силу нажима. Потом указательный легко забрался под кружево, в жар влажных складок. Сатору отстранился, выпрямился на одной руке, упирался ладонью в покрывало у самого уха Сакуры. Наклонил голову вбок, впитывая каждую реакцию на его ласки. Изучал, подмечал, выуживал, запоминал. Подушечка большого пальца с нажимом прошлась по клитору, когда указательный и средний скользнули в Сакуру. Она изящно прогнулась в спине, простонав.

— Громче, Сакура, — облизнул губы Сатору.