Когда ласточки кружат над домами

Перекинувшись парой слов с неразговорчивым барменом, я занял столик в углу, уселся на мягкий диван и сделал первый глоток, который растекся по моему замерзшему телу приятным теплом.

Паб пустовал. Лишь парочка женщин сидела напротив меня, да какой-то странный мужчина лет сорока, слонялся между столиков. В зале тихо играла музыка. Я заказал порцию картошки с рыбой, и достав свой блокнот, стал записывать в него свои мысли, что посетили меня за последние два дня. Но не успел написать и страницы, как ко мне тут же подсел тот странный мужчина.

— Привет приятель, — начал он хриплым голосом. — Ну что скажешь? Мороз на улице дикий.

— Есть такое, — я нехотя оторвался от своих записей.

— Ты ведь не местный? — спросил он бойко. — Я хозяин паба. Всех местных знаю в лицо.

— Не местный, — отозвался я.

— Откуда же? Из Москвы?

— Нет, — сухо ответил я, надеясь что этот странный тип от меня отвяжется. Но он моего настроения не уловил, к тому же, напористости ему придавал выпитый алкоголь.

— А я смотрю, ты что-то записываешь… Неужели писатель?

— Вроде того.

— Из этого выйдет книга?

— Может и книга, — я отодвинул блокнот и отглотнул из бокала.

— А я ведь тоже пишу, — все не унимался незнакомец. — Этот паб, это все ради денег. Но вот когда я пишу стихи, я чувствую, что это мое призвание.

Я махом допил свой виски, попрощался с незнакомцем, и поспешил вернуться домой, с подпорченным настроением. И лишь тихий быт гостиной, и разговор с Кристиной смогли спасти этот вечер.

Глава 18

Уже следующим утром мы уехали домой. В город я вернулся отдохнувшим и полным решимости отбросить апатию, и сконцентрироваться на более важных вещах. На семье. На работе. Дописать наконец-то роман, который лежал на столе уже больше года. Более того, я решил, что должен сделать для Елинича хоть что-то, и собирался всерьез насесть на него, пускай даже это полностью противоречило моим представлениям о дружбе и личной свободе, да и вообще, я не привык навязывать людям свою правду, ведь она как известно всегда субъективна. Но в случае с Елиничем все было немного иначе. Я не имел цели, заставить его принять мое мировоззрение, а просто хотел показать ему, что его жизнь могла быть иной, совершенно не похожей на ту, что он вел долгие годы.

Я не хотел верить, что для него все было потеряно. Он был близок мне, и я не хотел оставлять его в прошлой жизни, как уже оставил многих. И в новой, не приветливой реальности мне очень не хватало чувства братства и поддержки. Но большего всего, мне не хватало хотя бы зыбкой связи с моим прошлым, и с тем, что долгие годы я считал своей самостью. Конечно, с моей стороны очень глупо было держаться за ушедшее, но ведь оно являлось частью меня и отрываться от него было чертовски больно, а в погоне за новыми идеалами, так легко было потерять себя и стать очередным безликим силуэтом 21-го века, что оставляют после себя лишь горы мусора и миллионы фотографий, которые кроме них никто и не смотрел.

Но через два дня, когда я попытался связаться с Елиничем, я вдруг выяснил, что раньше весны он не собирается возвращаться в город. Тогда я и понял, как были глупы мои надежды. Вскоре он совсем затерялся, и встретились мы лишь через два месяца, когда он вдруг показался у меня в фотосалоне — оплывший от постоянного пьянства. Все шестьдесят дней он провел в беспробудном загуле, к которому присоединялись все, кто не против был погулять за его счет, а таких людей нашлось немало. К началу марта, на его счету не оставалось и двухсот тысяч, а искать работу он так и не собирался. Вместо этого снял квартиру, где тратил остатки своих денег, все еще веря, что сможет выбраться из страны, но уже все чаще сокрушаясь о том, что теперь ему похоже придется стать бездомным, и то и дело шутил: «Уж лучше буду побираться свободным, чем здесь быть рабом в крохотной квартирке, взятой в кредит, за который я буду расплачиваться до самой смерти», — вот только смешно никому из нас не было.

Часть 2

Глава 1

Весна в 2017-ом пришла рано, но так неуверенно, что еще долго, то и дело сдавала свои позиции. С погодой творилась полная неразбериха. Сегодня ты мог прогуливаться в шортах, а назавтра уже кутался в куртку, пока на голову тебе сыпал снег, и через день все повторялось по новой.