Когда любовь соперница у смерти

На самом деле я отдавал себе отчет в своих действиях. Мне нужно было расшатать в женщине веру в своего хозяина, склонить ее на свою сторону. Прилепов использовал Ольгу, не особо заботясь о ее здоровье, и она должна была проникнуться этой мыслью. Как и той, что, если она умрет, то на ее месте появится новая пассия… Не думаю, что в случае успеха, Ольга могла стать моей союзницей. Но она могла помочь мне, например, вывести из игры Прилепова, тогда мне легче было бы добраться до его сына.

Можно было сказать, что я намерен спасти ее, увезти отсюда. Но тогда она точно донесет о нашем разговоре своему боссу. А если я ограничусь намеками, она задумается и, возможно, утаит свои опасения от Прилепова. А если вдруг и сообщит ему, то упрекнуть меня будет не в чем. Что я такого сказал? Всего лишь предупредил, что может случиться с ней, если она и дальше будет оставаться здесь, в зоне чрезвычайной радиационной опасности.

– Не знаете – не говорите! – нервно отсекла она.

Я поднял руки в знак смирения, но она не увидела этого, потому что повернулась ко мне спиной.

По лестнице мы спустились в комнату, из которой вышли прямо в столовую.

Ольга пугливо вздрогнула, увидев сидевшего за столом Гарика. Но быстро взяла себя в руки, подняла голову, чтобы подчеркнуть свою независимость.

Парень сидел перед пустой тарелкой, в правой руке держал нож, в левой – вилку. То ли он знаком был с правилами этикета, то ли собирался ударить Ольгу ножом с правой, более сильной руки. Возможно, он собирался убить ее, а потом разделать ножом и вилкой по всем правилам застольной науки. Так или нет, но смотрел он на нее с аппетитом волка, собравшегося наброситься на мать ягненка.

– Ты плохо готовишь! – выпалил он. – Ты плохая!

Зверский блеск в его глазах вдруг исчез, уступив место слезам. Разрыдавшись, как маленький мальчик, он бросил на тарелку нож и вилку, порывисто вскочил и, размазывая руками слезы, убежал. Эх, догнать бы его, взять под белы в кровушке рученьки, да в машину, чтобы затем гнать без остановок до самой границы. Но нельзя – остановят. Тот же Серега где-то рядом, да еще и подкрепление прибыло.

– Не любит он вас, Ольга, – заметил я.

– А это не ваше дело! – зло посмотрела на меня женщина.

– Я бы на вашем месте бежал отсюда.

– Не лезьте не в свои дела!

Со слезами на глазах она взяла в руки половинки разбившейся тарелки. Немного постояла и с силой швырнула их об стол.

– Все правильно, надо дать волю своим чувствам! – подзадорил я Ольгу.

– Уйметесь вы, наконец, или нет? – воскликнула она уже без злобы, но с отчаянием, адресованным, впрочем, не ко мне.

Ее злило, что Гарик не воспринимает ее как экономку. А, может, его бесило, что отец живет с ней, как с женой. Если, конечно, отношения между ними зашли так далеко.

Ход моих мыслей нарушил Давид Юльевич, он вошел в столовую и, увидев, что женщина плачет, скромно, но с чувством обнял ее. А на меня устремил гневный взгляд.

– Что вы себе позволяете?

– Это не я. Это ваш сын. Кажется, он очень зол на вашу женщину.

– Это не ваше дело, – сказал Прилепов и досадливо закусил губу.

Похоже, он и сам знал о конфликте между сыном и экономкой… Кстати, он даже не попытался возразить, когда я назвал Ольгу его женщиной. Значит, это действительно так и Гарик неспроста точит на нее зуб. Или даже топор…

– Он и на Арину был зол, – вспомнил я. – Правда, досталось Ирине… Ольга, у вас есть сестра-близнец? Если нет, то Гарик вас ни с кем не перепутает.

– Хватит! – осадил меня Прилепов.

И движением руки показал Ольге, чтобы она оставила нас вдвоем. Женщина послушно кивнула и вышла из кухни.

– Соображаете, что говорите? – набросился на меня Давид Юльевич.

– А что я такое сказал?

Учуяв запах добычи, охотничий пес принимает стойку, чтобы затем броситься по следу и атаковать. Я же изобразил саму невинность. Но только для того, чтобы не вспугнуть жертву.

– Так ведь и до смерти ее можно напугать. А вдруг Ольга поверит, что Гарик правда захочет ее убить?

– Если я это сказал, извините… А разве я это говорил?

– Вы дали ей понять. Провели аналогию с Ириной и Ариной. И про сестру спросили…

– Ну да, ну да, она может решить, что Гарик и ее зарубит.

– Вот именно. А Ольга – натура впечатлительная.

– Да, но это вам не помешало рассказать ей, что произошло с Ириной.

– Я ей этого не рассказывал, – уличенно встрепенулся Прилепов.

– Значит, это рассказал ей Гарик.

– Вы в своем уме?

– Я-то в своем, а вот вы, Давид Юльевич, за собой не следите. Сами дали мне понять, что Ольга знает об убийствах, совершенных вашим сыном. И вы, конечно же, в курсе…

С досады у Прилепова побелели губы и задрожал подбородок. Он смотрел на меня свирепо, но вместе с тем беспомощно. Понял уже, какую оплошность допустил.

– Я бы на вашем месте не спускал с Ольги глаз. Вы здесь, а она там, – с мрачной насмешкой махнул я рукой в сторону, где скрылась Ольга. – И Гарик где-то рядом, с топором.

– Вы точно псих!

Но психанул сам Прилепов. И встревоженной птицей метнулся вслед за Ольгой. Не будь дураком, я отправился за ним.