Когда мертвые оживут

Кэти была моей лучшей подругой, вне школы конечно. Она всегда была чудачкой, ботаничкой, а после прошлогоднего Четвертого июля вообще перестала пить и ходить на вечеринки. Я в то время была с родителями на пикнике, поэтому не знала, что случилось, и мне никто ничего не стал рассказывать. Да и вообще, с Кэти появляться на публике мне было не с руки, я же хотела казаться крутой.

Я с ней вела себя как настоящая скотина. Но она терпела, и я до последнего не могла понять отчего, а потом стало уже поздно. Она была самой обыкновенной девочкой: очки с толстыми стеклами, кудряшки, лицо и фигура так себе, средненькие. Только слишком умная. Ничего этого не случилось бы, если бы она не была такой умной или хотя бы помалкивала. Оттого парни и перекинули ее через ограду. Они были полные придурки, но не убийцы, и я не верила до самого последнего момента — до тех пор, пока она не шлепнулась по ту сторону.

Парни взяли машину добровольной пожарной бригады. Выдвинули лестницу, по которой пожарные лезут, спасая людей и котят из всяких высоких мест, и сбросили мою лучшую подругу на землю мертвых. Кэти упала в свежий пепел. Секунду все молчали.

Затем я начала орать и похоронила все свои надежды на популярность у парней нашей школы. Те засмеялись, достали пиво и уселись смотреть, выйдут ли зомби из лесу. Я все визжала, требовала, чтобы они немедленно ее вытащили, и меня поколотили. Тогда я схватила мобильный и вызвала полицию.

Ребята тут же уехали.

Все это время Кэти сидела на земле и смотрела на ограду. Ни разу не глянула в сторону леса. И на меня тоже.

Полиция не помогла. Ее не стали вытаскивать. Если она снаружи, значит все равно что зараженная. И не важно, что я все время за ней наблюдала и ни царапины на ней не было. Она могла оказаться зомби, и ее не впустили назад.

Полицейские затащили меня к нам домой, сняли показания. Парней, выкинувших Кэти, я больше не видела. Слышала, что ночью их увели и убили.

На следующий день Кэти была на том же месте, так же сидела и смотрела.

— Кэти, — позвала я, — ты как?

Она повернула ко мне заплаканное лицо:

— Мне ведь отсюда уже не выбраться?

— Я… я придумаю что-нибудь.

Кэти покачала головой и снова уставилась на ограду. На ее припорошенных пеплом щеках остались две дорожки от слез. Раньше я никогда не прикасалась к изгороди. Я знала людей, которые это делали, но сама не пробовала. Я посмотрела на слезы Кэти, потом протянула к ней руки и вцепилась в проволоку.

Когда я очнулась, чувство было такое, будто внутри головы произошел взрыв. Своих рук я не ощущала. Кэти, стоя с другой стороны, просунула палец сквозь ячею:

— Тебе плохо?

Дальше опять не помню, но, когда я очнулась снова, Кэти по-прежнему стояла рядом.

— Круто она бьет, — промямлила я.

— Так устроено, чтобы сдерживать зомби подольше, а тем временем стрелки успеют прицелиться и разбить им головы.

Она больше не плакала. Было уже поздно, стемнело. Я поднялась, пошевелила пальцами, — кажется, все цело.

— Мне нужно идти домой.

— Конечно.

Я коснулась кончика пальца Кэти, осторожно, чтобы ненароком больше не притронуться к ограде. Кожа Кэти была холодной и сухой. Мне захотелось обнять ее, и я пообещала:

— Я тебя вытащу!

Еще я перекинула ей туда бутылку воды и сэндвич с арахисовым маслом и джемом.

Этим вечером я позвонила всем начальникам, чьи номера смогла найти. И все говорили одно и то же: она за оградой, она может быть инфицирована. Никто не хотел рисковать, все ужасно боялись новой вспышки эпидемии. Я позвонила и начальнику добровольной пожарной бригады и услышала то же самое.

Даже родители Кэти говорили так.

Я слышала «может быть заражена» столько раз, что почти и сама поверила. В конце концов, я же не все время за ней наблюдала. Ее могли и укусить, откуда мне знать?

Назавтра я не пошла в школу, а оправилась прямо к ней.

— Ты заражена? — спросила я.

На вид она ничуть не изменилась, но ведь и зомби не всегда сразу менялись. Они даже могли разговаривать.

— Конечно нет, — ответила она.

Я хотела, чтобы она и в самом деле оказалась заражена. Тогда я могла бы оплакать Кэти, покончить с этим делом и запрятать память о ней подальше.

— Ты ведь сказала бы мне, если бы заразилась?

— А ты хотела, чтобы я заразилась? — Кэти начала злиться. — Чтобы я превратилась в чудовище и ты могла с чистой совестью забыть обо мне? Думаешь, я хочу стать причиной новой эпидемии?

Она содрала футболку, брюки, расстегнула лифчик, а я молчала, не находя слов для ответа.

— Смотри! Никаких укусов!

Но трусики она оставила. Лифчик сбросила, а их оставила.

— А как насчет бедер? — спросила я.

Кэти покраснела, словно поняла вдруг, что стоит передо мной почти нагая.

— На белье остались бы следы зубов, если бы зомби укусил через него.

— А может, это случилось, когда ты в туалет ходила, — предположила я, высматривая признаки перемены.

— Там меня точно не кусали! — Она уже почти плакала.

— Докажи!

Но она не шевельнулась.

Я отступила на шаг. Все, Кэти больше нет. Она мертва. Нет, хуже, стала чудовищем. Я повернулась, чтобы уйти.

— Стой! — закричала она. — Клянусь, меня не укусили!

— Тогда докажи!