Когда мертвые оживут

Однако становится совсем уж не по себе, когда тот, от кого всеми силами пытаешься избавиться, возвращается вопреки здравому смыслу и всем законам природы. И куда хуже, когда возвращение это происходит снова и снова. В детстве многим из нас снились кошмары после мультика студии «Уорнер бразерс», в котором семья всеми силами и средствами пытается избавиться от ужасно надоедливого пса, но неизменно находит его у своей парадной двери. Если создатели мультфильма искренне считали подобное смешным, они жестоко ошиблись. Стивен Кинг прекрасно это понимал, когда писал рассказ «Обезьяна» о проклятой игрушке, от которой невозможно избавиться. Наш следующий рассказ соединяет обе эти идеи — и зомби, и вечное возвращение. И так скверно, если гниющий труп приползает домой. Но если это превращается в привычку…

В четверг Виктор Джекс навсегда испортил им жизнь.

Он приковылял домой и зашел через заднюю дверь. И это было скверно, потому что мертвым его признали еще в субботу.

— Упрямый сукин сын, — сказал Ренни, шаря под кроватью в поисках бейсбольной биты.

Пришлось встать на четвереньки, чтобы до нее дотянуться, но вот наконец бита была извлечена — вся в пыли и пучках волос. У Ренни была аллергия на перхоть, и он чихнул так, что в ушах зазвенело. Оттого он разозлился втрое против прежнего.

Эта восставшая из мертвых тварь вознамерилась развалить его, Ренни, жизнь! И жизнь Барб вдобавок. Та забилась в угол, вереща, словно красотка в фильме ужасов полувековой давности. Правда, в отличие от героинь военного времени она была совсем голая. Ренни почти тоже, но на нем все же оставались носки да и часы «Таймекс» на запястье. Еще имелась бейсбольная бита, и она в данной ситуации могла гораздо лучше поспособствовать восстановлению порядка и приличий, чем трусы.

Виктор выглядел не ахти, ведь уже четыре рабочих дня числился мертвецом. Лопатки, задница и ноги до пяток были покрыты синюшно-черными трупными пятнами: кровь у мертвеца приливает вниз. На глазах засохла корка слизи, один вовсе не открывается. Влажные спутанные волосы были единственным, что в нем почти не изменилось. Вне пятен кожа была примерно такого цвета, как вареная свиная шкура.

По причине трупного окоченения на ходу он слегка похрустывал.

Очевидно, двигаться Виктор начал уже давно: у суставов мясо полопалось, плоть внутри разрывов была похожа на мокрую резину, остальная собралась складками, повисла лоскутами. Чтобы попасть в спальню Барб, от морга ему пришлось прошагать аж двенадцать миль.

Похоже, он твердо вознамерился испортить жизнь Ренни и Барб, коли решился на такой подвиг. И чего этой скотине не лежалось в морге на столе, где ему по всем законам полагается быть! От этой мысли Ренни взъярился еще сильней.

Он размахнулся, но вдруг снова чихнул и оттого промазал. Вытер нос о предплечье. Барб по-прежнему визжала, что с нее взять? Ренни подумал, что лучше бы она в обморок грохнулась или вовсе сдохла.

Достала уже.

Главное, как у тебя получится не замах, а удар. Оконечность биты глубоко вмяла мертвое ухо Виктора в мертвое левое полушарие его мертвого мозга. Виктор закачался, протянул руки, пытаясь схватить, но промахнулся, зомби чертов. Куда ему!

Ренни плевался, исходил слюной, замахивался и бил как заведенный, пока не превратил Виктора в кучу сильно протухшего фарша. Он уже давно об этом мечтал. Еще неделю назад, когда сукин сын был жив, представлял картинку во всех красочных подробностях. Яростные вопли Ренни заглушили крики Барб — та забилась в угол, сжалась в комок и визжала, выкатив глаза.

А Ренни все молотил своей битой — глаза налились кровью, изо рта пена. Иногда он делал небольшие паузы, чтобы прочихаться и вытереть нос. Виктор же отбивался как мертвец, то бишь почти никак.

Не переставая молотить, Ренни усмехнулся про себя. Какая же херня эти кино про зомби! Киношные мертвяки оживают с такими силами и способностями, которые живым и не снились, а на самом деле у них мышцы как переваренные макароны. Даже киношных можно завалить пулей в голову, а уж с этим разбираться — одно удовольствие. И чего тут бояться?