Когда минует август

Вскоре наткнулся на глухонемую старушку, вертевшую перед моим лицом Библией. Она поочерёдно показывала пальцем на фолиант, затем вверх, а после в сторону собора с длинной колоннадой, выстроившейся полукругом. Собор был грандиозен, но любоваться я не мог: мне всё ещё слышались истеричные отголоски «Содом и Гоморра!». Я торопился далее.

«Вот тебе и культурная столица! Вот тебе и Невский проспект!» – думал я про себя. Как там у Гоголя было? – «Всё, что вы ни встретите на Невском проспекте, всё исполнено приличия… словом, большею частию всё порядочные люди…» Ну нет. Это никакой не Гоголь! Это Чехов – «Палата номер шесть».

Подстёгнутый лёгким стрессом, я снова начал названивать Андрюхе, но его телефон по-прежнему был отключён.

В подавленном состоянии я прошёл ещё несколько кварталов, пока не заметил, как в конце проспекта возвысился высокий золотой шпиль. Я узнал его! Это Адмиралтейство! Точно, как на переплёте учебника истории! Шпиль вырос прямо передо мной. Такой высокий и яркий! Как у Пушкина: «…и светла Адмиралтейская игла…» Я осмотрелся вокруг и увидел неподалёку площадь и Зимний дворец. Тогда понял, что находился в сердце Петербурга.

Пройдя по скверу в сторону площади, я почувствовал запах речной прохлады и, миновав дворец, двинулся на сырой аромат. Через несколько мгновений передо мной открылся великолепный вид на Неву. Я очутился на набережной.

В отличие от проспекта, набережная не была такой людной. Несмотря на здешнюю панораму, зелень, воздух, иначе благоухавший, – несмотря на всё это, казалось, будто людей не тянуло туда вовсе. Там были другой простор, другая свобода, нежели на Невском проспекте. Но не было самого важного – людей. Я чувствовал одиночество.

Очередной раз попытался дозвониться до Андрюхи: безуспешно. Со времени первого звонка прошёл, наверное, час. Нужно было обдумать, что делать дальше. Гостиниц на пути я не заметил, видимо, от банальной невнимательности. Ещё можно было, к примеру, в киоске купить газету и поискать объявления об аренде какой-нибудь комнатушки. Но внезапно мной овладела апатия, и угас всякий энтузиазм.

Я сел на парапет лицом к Неве и закурил. Прохладный ветер гнал дым от сигареты мне в лицо, тем самым невольно усугубляя моё и без того отвратительное настроение. Мне не хотелось всерьёз воспринимать факт, будто мой лучший друг решил меня бросить. «Он помнит… Он, конечно же, помнит… Он просто в метро… Там связь, наверное, не ловит…» – утешал я сам себя.

Шум речной волны, казалось, вторил моим надеждам. Эти звуки оказывали странный магический эффект, всё больше унося меня в какой-то неясный для моего сознания абстракционизм. Я отстранённо глядел на волны, нежно гладившие гранит набережной. Тусклые лучи уходившего солнца беглыми переливами играли на глади воды. Растворившись в этой аквамагии, я будто оказался вне пространства и времени.

– У вас есть сигаретка? – вернул меня в реальность приятный женский голос.

Нетипичных встреч на сегодня, я считал, было предостаточно. И дабы эта не возымела очередное гротескное развитие, я принял максимально отчуждённый от внешнего мира вид и даже голос сделал несколько глуше.

– Крепкие, – буркнул и протянул сигарету прохожей, не отрываясь от волн.

– А это ничего, что крепкие, – парировала незнакомка. – Я ведь тоже не из хрупких.

Её острота мне понравилась. Я взглянул на неё. Вопреки суждению, мол, «я не из хрупких», это была тоненькая невысокая девушка с красивыми, несколько строгими чертами лица. Она взяла сигарету, не поблагодарив, и облокотилась спиной на парапет. Многозначительно устремив взгляд куда-то поверх крыши Зимнего дворца, девица стала крутить сигарету двумя пальцами, ловко, точно фокусник. Почему-то не уходила, будто чего-то ждала. Я сообразил – дал ей прикурить и переключил внимание обратно на волны. Но и тогда она не ушла. Повисла пауза. Я напрягся.

– Погода всё-таки не очень… – лениво произнесла девушка спустя минуту.

Погода была действительно не очень. Тучи стремительно заслоняли солнце, ветер усиливался, нагоняя всё больше дыма в моё лицо, волны с грохотом бились о гранит, орошая меня колючей влагой. В сторону прохожей я выпалил раздражённое «чего?»

– Не, ничего… Такое… Для поддержания разговора… – также раздражённо ответила та.

«Здоровский у нас разговор!» – витало сарказмом в моей голове. Неужели ей больше не с кем было побренчать? Набрала бы хоть подружке что ли! Но тут я осёкся: «что, если у неё случилась та же история, как у меня? Вдруг про неё тоже забыли, и теперь она скитается в огромном незнакомом городе одна, надеясь найти себе товарища по несчастью?»

Подостыв, я попробовал проявить интерес к собеседнице и осторожно спросил:

– Вы из Петербурга?

Она метнула в меня оценочным взглядом и со странной ухмылкой ответила вопросом на вопрос:

– Приезжий?

Её тон мне не понравился. Однако этот диалог (если его можно было так назвать) начинал разжигать во мне какой-то глупый ненужный азарт.