Когда мир изменился

— В том-то и дело, что всякий раз разное. — Фесс держал глефу наперевес, посох пристроен был за спину. — Да и вранья в трактатах слишком много было. Держись рядом, Конрад. И помни — нос никуда не совать! И без носа останешься, и без головы.

Они взобрались по крутым склонам. Сам гранитный кулак был недоступен снизу, и только там, где тянулся перешеек от поднимавшейся горы, на него можно было ступить.

Камни чистые. Ни мха, ничего, никакой растительности. Только странные руны на поверхности стоймя вставших каменных копий.

И очень тихо. Полное безветрие, неподвижность, беззвучность. Под ногами — никаких жучков-паучков. Только обнажённый гранит.

— Ну, взялись.

…Некромант соединял менгиры линиями, прочерченными его собственной кровью. Крови требовалось немало, и это было плохо — вступать в бой с глубоким порезом, мягко говоря, не слишком умно.

Конрад следил за происходящим, затаив дыхание.

Некромант осторожно спрятал мысли о Дарине глубоко-глубоко, туда же, где хранились воспоминания о Рыси.

Аэ спрятать себя не дала. Покачала головой укоризненно и осталась.

«Куда же ты без меня…» — словно донеслось печальное.

Некромант скрипнул зубами и продолжал чертить.

Злое место. Кого бы ни накрыли гранитным колпаком древние маги, они накрыли кого-то донельзя сильного.

— Уфф… — линии проведены, фигура закончена. Старое доброе построение ещё эвиальских времён — спасибо милорду ректору Анэто и Ордосской академии.

— Конрад. Твой черёд. Сюда становись, в середину.

Рыцарь внезапно упёрся:

— Зачем это — в середину?! Я ж не должен был ничего делать!

— Ты и не будешь. Встанешь, постоишь и в сторонку отойдёшь. Давай-давай, линии сохнут, времени мало!

Конрад нехотя встал, куда было велено, и в тот же миг некромант бросил первую руну, ещё больше уплотняя и сжимая естественный ток «горькой» магии.

Лич. «Маг, вставший на путь осознанного зла». Маг, взалкавший бессмертия и маленьких радостей власти, глупых и донельзя простых. Некромант заставлял себя вспомнить эту жуткую фигуру во всех подробностях, от макушки до пят, вспомнить и всех его подручных; и не просто вспомнить, постараться стать им, хотя бы на краткое время.

Чем дольше он удерживает на себе чужую маску, тем лучше, тем достовернее будет поиск.

Беда в том, что маску можно и передержать, да так, что прирастёт и не оторвёшь.

Глубоко-глубоко под слоями гранита что-то шевельнулось. Ворохнулось во сне, ощущая сладкий запах чужой беззащитной (на первый взгляд) души.

— Некромаг?

Конрад почувствовал чужой голодный взгляд.

— С-сударь Фесс?

— Молчи! — прошипел тот.

Рыцарь закрутил головой.

— С места не сходи!..

Меч с мягким шипением выходил из ножен.

Начерченные кровью линии становились тоньше, начинали светиться; кровь отдавала жизненные силы, пронзаемая незримыми потоками злобной мощи, имманентно присущей твари, что заточена внизу. Сила ползла наверх, тончайшими волосяными трещинами в гранитной толще, ползла, чтобы предстать наверху лишь в донельзя ослабленной манифестации; впрочем, чтобы сытно закусить благородным рыцарем Конрадом, и этого бы хватило.

Кто-то очень умный и очень рисковый поставил здесь эти менгиры. Поставил, чтобы другой, столь же умный и ещё более рисковый, смог бы вызвать заточённую сущность и задать ей вопросы.

Если б сумел, конечно.

Конрад крупно дрожал. Под солнечным небом, под голубым прозрачным куполом, что сам по себе отвратителен любому злу, из глубины гранитной темницы поднималось нечто, не имеющее формы и определения.

Менгиры, испещрённые хитрыми символами, потемнели, словно их окатили чернилами.

По ногам некроманта поднимался ледяной холод; между камнями сгущался плотный туман, сквозь него ярко сияли кровью проведенные окружности, отрезки и хорды.

— Конрад! Прочь!

Губы слушались плохо, лицо быстро леденело, но рыцарь понял. Кое-как, на подгибающихся ногах, он вышагнул из сердца тёмной манифестации за миг до того, как там словно ударил фонтан мрака, клубящегося, рвущегося ввысь, но бессильного дотянуться до живых.

Фесс не стронулся с места.

Да, это было знакомое чувство раскрывающихся бездн и необозримого, сводящего с ума Хаоса за ними. Хаоса, что не зол и не добр, который уничтожает потому, что такова его природа, Хаоса, в котором, как утверждали иные философы, только и может черпать силы Порядок.

«Отвечай!» — беззвучно приказал некромант.

Ответом был яростный вой. Клубы тьмы ринулись на незримую преграду и отхлынули, старые чары держали крепко, однако до самых колен Фесса поднялся невесть откуда взявшийся лёд.

Лич. Кто он, откуда он, куда тянется след его зла? Что ему нужно от странной девушки Этии Аурикомы?

«Отвечай!»

Лёд быстро поднимался к поясу. Конрад, послушно уковылявший подальше, только и мог, что глядеть на происходящее широко раскрытыми глазами. Кажется, он хотел плюхнуться на пузо и закрыть руками голову, но тело отказывалось повиноваться.

«Отвечай!» — с напором повторил некромант.

Нельзя дрогнуть, нельзя дрогнуть, нельзядрогнутьнельзя…