Когда мир изменился

Времени на раздумья не оставалось, и Фесс применил первое, пришедшее в голову, – руны закрепления потока, одни из простейших, освоенных в Академии Ордоса. Руки вспомнили несложные начертания, но, пока вспоминали, самый проворный из мертвяков оказался уже рядом, широко размахнулся полусгнившей лапищей, на которой, однако, успел отрастить внушительные когти.

Некромант уклонился, извернулся, пнул зомбяка в бедро; хрустнули старые кости, неупокоенного отбросило, тот повалился было, однако тотчас же и вскочил с похвальной резвостью. Подбегали ещё двое.

Но сила, спелёнутая несложной руной, уже ударила плотным тяжёлым потоком, и от мертвяка отлетели разом и руки, и ноги, суставы разъялись, торс плюхнулся на давно заброшенную пашню.

Мертвяк шипел и дёргался, отвалившиеся конечности судорожно сгибались и разгибались сами по себе, щёлкали челюсти, но дотянуться до некроманта он уже не мог.

С двумя другими пришлось повозиться, вспомнив всё, чему учили в Серой Лиге Мельина, уворачиваясь и отходя, пока не удалось сжать рунами достаточно силы, чтобы разнести и эти ходячие трупы.

Нет, так нельзя – ему нужно что-то иное, новое оружие.

…Уложив следующую пару, он уже тяжело дышал. Неупокоенные явили завидную резвость; а лупить кулаками по их гнилой плоти категорически не рекомендовалось всеми без исключения трудами классиков некромантии.

Аэ помогала – «сзади!», «слева!», «справа!» – и враг всякий раз оказывался именно там. Уложив первую полудюжину, Фесс ощущал себя так, словно вновь оказался в пыточной приснопамятного отца Этлау.

Однако всё это было недаром; дозорные чары вернулись, принеся ответ: инвольтация. Прямая инвольтация эманациями Хаоса. Не вторичная или третичная, когда этим воспользовалась какая-нибудь сбившаяся с пути ведьма, навроде саттарской, но прямая – словно здесь случился пробой защиты, и тяжёлое дыхание всеобщего распада и разрушения коснулось плоти и этого мира.

Зеленухи, деревня обречённых. Когда он потоком силы разорвал эти самые инвольтации, отсёк мертвяков от подпитывающей мощи Хаоса, и тогда уже сумел сжечь их хоть и магическим, а всё-таки пламенем, то есть стихийной волшбой.

Закрыть врата. Тогда ему это удалось. Сейчас он должен это повторить, но уже не падая замертво после наложения чар, как в тот раз.

Увы, мысленная фигура не складывалась. Что-то всякий раз мешало, и сама сила не желала укладываться в раз заученные формулы. Их требовалось менять, медленно, осторожно, но менять.

– Эге-гей! – окликнула Аэсоннэ. Хорошая девочка, она послушно держалась на безопасном расстоянии. – Теперь сам погост?

– Сам погост, – крикнул он в ответ. – Пока остальные не сползлись – большой фигурой накроем!..

Большая фигура, начерченная по старинке, поверх беспокойного кладбища. Большая фигура, что соберёт очищенную силу, придаст ей нужное течение и навсегда закроет предательскую червоточину в плоти этого мира.

Некромант торопился. Мертвяки почуют его очень быстро, стоит ему ступить на вывороченную из могил землю.

Выдернуть посох. Быстро дошагать до погоста; быстро, но без лихорадочной суеты. И приняться чертить линии магической звезды, но не просто так, а извергаемым изо рта и глазниц черепа пламенем. Земля яростно шипела, от неё шёл пар, словно огонь выжигал нечто в самой её сути, оставляя нитяно-тонкие чёрные росчерки.

– Скорее! – крикнула Аэ. – Мертвяки собираются уже!..

Разбредшиеся по селу и его окрестностям зомби и впрямь что-то почуяли, неуклюжие изломанные фигуры замаячили тут и там, подбираясь к разрытому кладбищу.

Звезда получалась большая, мощная. Грубовато, но, чтобы закрыть червоточину, особой точности не требуется. Конечно, от погоста, церкви да и, скорее всего, от самого селения ничего не останется, но…

От этих неупокоенных тоже пришлось отбиваться самым примитивным образом. Череп кашлял, чихал и плевался огнём, то ли будучи возмущён подобным с собой обращением, то ли на самом деле стараясь помочь.

…Звезду он завершил еле-еле. Не уравновесил до конца, не сбалансировал. Прорыв мощи будет – ой-ой-ой!..

От слишком резвых мертвяков пришлось улепетывать самым малопочтенным образом. Драться с ними времени уже не оставалось, звезда собирала силу, и надо было уносить ноги.

Он успел. Зомби, хоть и весьма проворные, тягаться с ним всё-таки не могли.

…Земля тяжело вздохнула, охнула, словно от нестерпимой боли. Всколыхнулась, становясь жидкой, подобно воде; стремительная дрожь пробежала по старым вязам, по ещё стоявшим стенам церквушки; а затем всё это закружилось, словно в водовороте; понеслись развалины домов, повалившиеся заборы, ненасытная пасть втянула неупокоенных – всех до одного; а потом с шумом, как при сильнейшем шторме, когда исполинская волна разбивается о скалистый берег, воронка захлопнулась, и вверх рванулся гейзер бледного синеватого пламени, столь жаркого, что прикрылась рукой даже драконица. Гром сотряс небеса, застонали горы, и на месте покинутого селения остался только широкий круг чёрного пепла, плотного и неприятно-жирного.