Когда молчит совесть

- Да, это она писала, когда я был в деревне.

- Не надо! Нельзя читать чужие письма.

Но Вугар настаивал:

- Теперь ты не чужой человек! - с жаром говорил он, переходя на "ты" и желая этим подчеркнуть свою сердечность. - Ты моя сестра, а у брата не может быть от сестры никаких тайн.

Нарын упрямо качала головой, но Вугар силой сунул ей письмо:

- Прошу, прочти, посоветуй!

Что было делать? Дрожащими от волнения руками Нарын развернула письмо, разгладила его. Слезы снова застлали глаза, и некоторое время она ничего не различала. Читать любовное письмо к человеку, которого сама любишь, какое мучение! Вугар, увидев искаженное страданием лицо Нарын, только сейчас понял, что он наделал, и мысленно обругал себя: "Что за идиотство, как мне могло прийти такое в голову!"

Первую страницу Нарын читала долго, но уже на второй чужое горе заслонило ее собственные душевные страдания, и она быстрым взглядом пробежала тесные строчки.

- Любит! - в волнении прошептала Нарын и, задержав дыхание, твердо спросила: - Вы ответили ей?

- Нет, - смутился Вугар.

- Бедняжка... - Нарын сочувственно вздохнула, голос ее звенел, как оборванная струна: - Она ждет, мучается, душа, верно, изболелась, а вы... Она долго молчала. Но вот снова раздался ее печальный голос: - Все вы, мужчины, из одного теста слеплены. И хорошие и плохие рождаетесь эгоистами. Что вам за дело до нас, женщин, что вам наши страдания?..

Вугар глядел на нее с восхищением, снова и снова удивляясь благородству и богатству ее души. А ведь с первого взгляда Нарын и правда могла показаться легкомысленной.

- Сейчас же, едва сойдете с автобуса, идите и просите у нее прощенья! Слышите, обязательно просите прощенья! - настойчиво и требовательно проговорила она, и слова ее прозвучали как приказ.

"Что это? Искреннее сострадание к чужому горю или фальшь в одеждах благородства?" Вугар так и остался в неведении...

Глава шестая

Шеренга телефонных будок напоминала строй инвалидов - у одного аппарата вырвана трубка, у другого поломан диск, у третьего в прорезь, куда бросают монеты, засунут старый потертый пятак. А там, где аппарат в порядке, ветер разгуливает по кабине, либо стекла чем-то прогневили неизвестного маленького озорника и он превратил их в осколки, либо дверь не закрывается.

Вугар рассердился. Ну что можно в таких условиях сказать любимой девушке?

Мысленно ругая хулиганов, а также блюстителей общественного порядка, Вугар обошел сквер, надеясь почему-то, что с противоположной стороны кабины должны быть в лучшем состоянии, там прохожих поменьше. Он устал, болели икры, горели подошвы, шутка ли - две трети дня он провел на ногах, ни часа не посидел спокойно. Но надежда на свидание с любимой заставляла его забывать об усталости. Сумерки спустились на город, надо было спешить, не то совсем стемнеет и тогда не заставишь Арзу выйти из дому.

Он прибавил шаг, и, когда уже подходил к центральной площадке сквера, кто-то окликнул его:

- Вугар, Вугар!

Кто это мог быть? Прежде всего он почему-то подумал о Зия Лалаеве. Надоедливость, нежелание считаться с чужим временем и обстоятельствами это в его характере. "А ну тебя к черту!" - махнул рукой Вугар. Но, сделав шаг-другой, задержался. Нет, этот хриплый и спокойный голос не походил на докучливое чириканье Зия Лалаева. Уж не Башир Бадирбейли ли это?

Он прибавил шаг, изменив направление. Там, впереди, тоже много телефонов-автоматов. Среди трех или пяти будок найдется хоть одна целая! \

- Вугар, сынок! Куда торопишься? Задержись немного...

Вугар невольно остановился. Ласковый, сердечный голос совсем не походил на высокомерный и одновременно жеманный говор Башира Бадирбейли. Вугар вспомнил Мургуза Султан-оглы. Ведь старик каждый вечер приходил сюда, чтобы подышать свежим воздухом.

Странное спокойствие охватило Вугара, он обрадовался сам не зная чему. Между ним и стариком никогда не было особой дружбы, они пяти минут не сидели рядом, никогда не разговаривали по душам. Знакомство их произошло в тот далекий день, когда Вугар впервые пришел к Сохрабу Гюнашли, мельком виделись несколько раз в течение минувшего года, вот и все! Но почему-то каждый раз, увидев старика, Вугар вот так, как сейчас, радовался, будто видел очень близкого человека, кого-нибудь из самых почтенных и уважаемых стариков родного села, которых знал с детства. Конечно, к тому были свои причины. Молчаливый дома и так же, в молчании, бродивший по улицам, Мургуз Султан-оглы, встречая Вугара, всегда ласково улыбался, его умные печальные глаза приветливо смотрели на него.

Он медленно повернулся.

Под большой сосной с побуревшими длинными иглами сидел, заложив нога на ногу, Мургуз Султан-оглы. Подойдя поближе к старику, Вугар почтительно поздоровался.

- Давно я не видел тебя, - не выпуская руки Вугара, проговорил он. Присядь-ка, потолкуем...

Вугар послушно опустился на скамью. По лицу Султана-оглы он чувствовал, что тот хочет ему сказать что-то, и не отводил от старика обеспокоенного взгляда,

- Тебя, кажется, не было в городе? Ездил куда-то...