Когда море стало серебряным

– Да, ты, друг мой, которого я никогда не забуду, – сказал Ишань и обхватил её ладони своими морщинистыми руками. – И только такое бессмертие – настоящее.

Он выпустил её руки и низко склонил голову перед Амой, а Пиньмэй обнаружила у себя на запястье нефритовый браслет вместо красной ниточки. Она подняла руку, чтобы рассмотреть браслет в лунном свете, и тут заметила, что старик поднимается на гору.

– Ишань! – крикнула Пиньмэй. – Мы тебя ещё увидим?

Он обернулся и усмехнулся ей.

– Каждый вечер, – сказал он и взглядом показал на огромную луну, что висела у них над головами. Пиньмэй подняла глаза, и ей показалось, что она видит очертания кролика, который сидит на вершине горы и чего-то ждёт.

Усмешка Ишаня потеплела. Он поднял Железный Стержень и указал на небо за их спинами.

– Смотрите, – сказал он.

Пиньмэй и Ама обернулись. Из снега вырастала серебряная дымка, и над головами у бабушки и внучки возникла тонкая арка из луча света. На ней, точно нарисованные мягчайшей кисточкой, появлялись размытые оттенки розового, золотого, лилового. Арка сверкала и переливалась, как дворец Морского Царя, мерцала, как слезинка госпожи Мэн, сияла нежным светом, как луна. Из всех чудес, какие повидала Пиньмэй в своём путешествии, эта радуга из лунного света была прекраснее всего.

Ама смотрела на Пиньмэй сияющими глазами.

– Нюйва нам улыбается, – прошептала она.

Пиньмэй кивнула, и обе они разом повернулись обратно к Ишаню.

Но Ишаня не было. Тёплый ветерок обдувал их, капли воды с тающих сосулек падали одна за другой, словно жемчужины на нитке. Ласточки, всё ещё сонные – они слишком долго проспали в своих раковинах, пока были мидиями, – запели весеннюю песню, а серебряное море облаков гнало свои волны туда, где гора встречается с луной и ведёт с ней долгие беседы.

Ама посмотрела на Пиньмэй.

– Пора уходить отсюда, – сказала она. – Ты знаешь дорогу?

– Да, – с улыбкой ответила Пиньмэй и взяла её под руку. – Я тебя поведу.

Глава 75

Она свободна!

Она подпрыгнула на ветру, упиваясь вкусным холодным воздухом. Ветер подбрасывал её всё выше, выше, пока она не прорвалась сквозь густые облака туда, где небо перетекало в море.

О эта чёрная вода! Как хорошо в неё окунаться! Чудесная, чудесная вода! О эта прохладная, эта безмятежная тьма.

К ней приблизилась тонкая, узенькая волна – это была змея. Змея посмотрела на черепаху сияющими глазами, и та позволила ей нежно обвиться вокруг себя.

Внизу плыла луна в окружении звёзд.

Чёрная Черепаха Зимы вернулась домой.

Глава 76

В Городе Яркого Лунного Света, когда растаял весь снег, юноша – или мужчина? – ковылял по Длинной Галерее к беседке, тяжело опираясь на трость. Устав и запыхавшись, он прислонился к ограде. Небо над ним было ярко-лазурного цвета, какой и не снился придворным художникам, а солнце так припекало, что он был рад оказаться наконец в тени. Он улыбнулся себе под нос. Надо же – жарко, давно забытое чувство!

– Сыфэнь! – позвал его кто-то. – Сыфэнь!

Юноша обернулся, и улыбка его стала шире. Это была Янна.

– Пришла весть от дедушки Сая и Суйи, – выкрикнула она, подбегая к нему. – Они говорят, мужчины уже начали возвращаться в деревню.

– Хорошо! – сказал Сыфэнь.

Янна присела с ним рядом.

– Я уверена, скоро все мужчины вернутся, – сказала она. – Теперь, когда Великая Стена заброшена, в Город каждый день возвращаются люди!

– В княжеском дворце оказывают им помощь? – спросил Сыфэнь.

– В этом нет необходимости, – сказала Янна. – Дом, который раньше назывался домом Ву, гостеприимно распахнул свои двери для всех путешественников. Новая владелица – я слыхала, раньше она была служанкой в этом доме – это подлинная героиня, она…

Янна умолкла на полуслове и встала, вглядываясь в дальний конец галереи. Сыфэнь приподнялся, опираясь на трость, и проследил за её взглядом. К ним направлялись три фигуры. На фоне яркого солнца они казались тенями, однако было понятно, что эти трое – девочка, мужчина в годах и старая женщина.

– Кто это? – спросил он.

– Мой… мой… мой папа! – наконец выговорила – почти выкрикнула – Янна и со всех ног пустилась навстречу этим троим, мчась быстрее летучего дракона. Мужчина отделился от спутниц и тоже бросился навстречу Янне, раскинув руки. Они крепко обнялись, смеясь и плача одновременно, и Сыфэнь тоже смеялся и плакал, всем сердцем радуясь их воссоединению. Даже пионы в саду, казалось, трепетали от счастья, и солнце просвечивало сквозь яркие лепестки.