Когда мы перестали лгать друг другу? (СИ)

Негромко выдохнув и вновь скользнув взглядом по сверкающим ангелам, он честно признался, что Гарри во многом повлиял на него. После дополнительного восьмого курса в Хогвартсе, на котором они и начали общаться, Драко чувствовал себя абсолютно потерянным. Он не знал, что произойдет на следующий день, а про карьеру рассуждать было еще сложнее. Гарри же был уверен, что станет аврором.

— Наверное, тогда мне хотелось стать полезным обществу, — задумчиво проговорил Малфой, чуть крепче сжимая стакан. — Я считал, что таким образом смогу исправить то, что сделал ранее.

Гермиону удивила такая честность. Она была готова услышать что угодно, но не открытое признание в том, что Малфой сожалел. Точнее, она знала об этом. Знала, что он изменился. Но его откровенность была чем-то новым. Она слушала его, не перебивая и наблюдая за тем, как порой Драко хмурился.

— Признаться, не совсем уверен, на своем ли я месте, — его губы тронула немного грустная улыбка. — Но точно знаю, что делаю все, что могу.

Чтобы доказать, что в нем не осталось ничего от Пожирателя смерти, кроме метки на левом предплечье. Чтобы заставить общество поверить в то, что люди меняются, что он изменился. Чтобы перестать быть тем, на кого смотрят косо и от кого ждут предательства.

Малфой рассказал, что его родители уехали из Англии, когда он еще не закончил обучение в Хогвартсе. Они виделись редко и раньше, но в последние месяцы после смерти Нарциссы Люциус совсем закрылся в себе. Мэнор пустовал уже четвертый год, и Драко не планировал что-то менять. Ему было вполне комфортно в небольшой, в сравнении с поместьем, квартире.

Там не так сильно ощущалось одиночество.

Они говорили обо всем, а время незаметно текло с бешеной скоростью. Они спорили, перебивали друг друга, а потом улыбались. Когда Малфой сказал, что у него есть кот, Гермиона подумала, что ослышалась. Она не смогла сдержать смех, смотря на показательно оскорбленное лицо Драко.

— И ты мне не веришь? — спросил он, доставая из кармана телефон. Конечно же, она знала, что у него был сотовый, но искреннее удивление все равно по-прежнему давало о себе знать.

Гермиона завороженно листала фотографии, на которых белоснежная кошка с огромными оранжевыми глазами сидела на руках у Драко. Это казалось совершенно несовместимым с образом Малфоя, к которому все уже успели привыкнуть. На снимках он прижимал к себе недовольную кошку, определенно намеревавшуюся сбежать в первый подходящий момент.

А еще он улыбался.

Не так, как делал это вечером того дня, а как-то по-особенному. Так, что от этой улыбки у Гермионы по коже побежали мурашки, хотя та предназначалась вовсе не ей. Кажется, она впервые позавидовала кошке. Какая глупость.

Грейнджер вновь нажала на кнопку и поняла, что снимки с кошкой закончились, а она сейчас, откровенно говоря, разглядывала фотографию свежей татуировки Малфоя, начинающейся на уровне широких плеч и уходящей ниже к пояснице. Черный феникс. Горящие крылья, с которых срывались языки пламени. Гермиона не знала, что у него есть тату. Конечно же, не знала.

Малфой негромко кашлянул и приподнял левую бровь.

— Смотрю, ты впечатлена.

— Я не… Согласна, определенно впечатлена, — покраснев, ответила она, возвращая телефон его владельцу. Не прошло и секунды, как они оба вновь засмеялись.

Лондон светился золотистыми огнями и тонул под белым покрывалом искрящегося снега. Мороз пробирался под плотную ткань пальто и растекался по телу. Глинтвейн уже давно закончился, и Гермиона не отказалась бы от второго. Внутренний голос издевательски напомнил, что совсем недавно она сама почти что мечтала почувствовать холод по-настоящему. Несмотря на целиком и полностью замерзшее тело, Грейнджер не хотелось возвращаться домой. Ей было комфортно рядом с Драко, и если ради этого ощущения приходилось дрожать от холода, то она потерпит это маленькое неудобство. В тот вечер что-то изменилось, но Гермиона не могла понять, что именно. Не могла вспомнить, в какой момент в ее подсознании неизменное «Малфой» сменилось на такое непривычное «Драко».

Она поняла, что они почти подошли к ее дому, лишь когда заметила небольшой книжный магазин, в который любила заходить в особо тяжелые дни после работы. Хотелось развернуться и пойти в любом другом направлении, но только не по улице, ведущей к окончанию их вечера. Гермиона знала, что любого количества времени ей будет недостаточно, но все равно непроизвольно замедлила шаг. Так много хотелось сказать и спросить, но вечер неминуемо подходил к концу.

Лучшее время то, что стоит на месте.

Украшенные тонкими неяркими гирляндами, невысокие дома из красного кирпича с молочно-белыми мраморными вставками двумя ровными рядами выстроились вдоль обеих сторон улицы. Машины, оставленные владельцами близ проезжей части, присыпало пушистым мягким снегом. Гермиона остановилась около своей парадной, к которой вела короткая каменная дорожка.