Когда мы перестали лгать друг другу? (СИ)

Грейнджер совсем не знала, что сказать, поэтому просто молча стояла, стараясь подобрать слова. Драко смотрел на нее немного задумчиво, словно ожидая чего-то. В его светлых волосах запутался снег, и Гермиона едва поборола в себе желание смахнуть его.

— Спасибо за вечер, Грейнджер, — его низкий голос прервал повисшее молчание. Он прощался, но Грейнджер так не хотелось его отпускать.

— И тебе, — тихие слова утонули в наэлектризованном воздухе, когда Драко обнял ее за талию. На лице появилась натянутая дрожащая улыбка, выдававшая с головой.

Малфой мягко отстранился, кивнув на прощание, и медленно отошел от парадной. Бросил серебристый взгляд на Грейнджер, и ей показалось, что она заметила, как он улыбнулся, прежде чем отвернуться.

Улыбнулся той самой улыбкой.

Внутри что-то перевернулось и сжалось. Чертово сердце, словно намагниченное, тянулось к человеку, который с каждой секундой уходил все дальше и дальше. Внутренний голос кричал, срываясь и требуя что-то предпринять.

Не уходи.

Пламя сжигало изнутри. Текло по артериям. Наполняло каждую клеточку тела.

Не уходи.

Откуда это? Откуда желание быть рядом с ним? Откуда это сумасшествие?

Не уходи.

Почему весь мир внезапно стал черно-белым, а снег вновь потерял присущий ему холод?

— Драко! — собственный голос показался чужим, незнакомым, когда слова сорвались в ночную тишину. Пять букв, из которых состояло его имя, были непривычным сочетанием. Малфой застыл на месте, а потом повернулся к Гермионе, приподнимая левую бровь в своей излюбленной манере. Грейнджер сделала пару шагов навстречу к нему. Голос сбивался, и она знала, что щеки краснеют не от прикосновений ледяного воздуха. — На улице холодно. Ты, наверное, тоже замерз. Не хочешь чаю? Еще у меня осталось немного яблочного штруделя.

— Я согласен, — он поежился от очередного порыва ночного зимнего ветра, спрятав руки в карманы. — Но только из-за штруделя.

Он согласен. Тепло от понимания того, что он не уходит, разлилось по телу густой медовой патокой, а то пламя, что еще несколько секунд тому назад пожирало все на своем пути, превратилось в золотистые огоньки. Такие яркие и сверкающие. Похожие на те, из которых складывались волшебные цифры, отсчитывающие секунды до наступления следующего дня.

Из дрожащих рук едва не выпали серебристые ключи, скрепленные небольшим колечком. Вопрос о том, что теперь делать, крутился в голове на повторе. Как же Грейнджер ненавидела эту импровизацию в общении с Малфоем. Ей нужна была четкая структура, последовательный план, хотя бы примерное понимание того, о чем он думает. На деле же не было ничего из этого. Зато были неопределенность, неоднозначность и тонна смущения, с которым она не знала, как бороться. Она постоянно боялась сделать что-то не так. Испортить то самое малое, что было между ними. А было ли что-то вообще или она все придумала?

Драко придержал тяжелую дверь, заходя следом за Гермионой. Он с интересом разглядывал небольшое помещение перед старым лифтом, скрываемым чугунной решеткой, украшенной витыми узорами.

— Почему здесь? — Гермиона вопросительно посмотрела на Драко, не совсем понимая его вопрос. — Почему ты решила жить именно тут? Уверен, у тебя было множество других вариантов, но ты выбрала дом, которому больше трехсот лет.

— Честно говоря, я не выбирала, — ответила она, вызывая лифт, который с глухим рокотом начал спускаться с верхних этажей. — Квартира досталась мне в наследство. Но это не отменяет того, что мне тут безумно нравится.

— Не люблю старые дома, — нахмурился Малфой, заходя в лифт первым. — У меня возникает ощущение, что стены слишком давят. Я словно чувствую их тяжесть на себе.

Гермиона догадывалась, что такая неприязнь к старинным сооружениям у Драко появилась из-за того, что большую часть своей жизни он провел в Мэноре, в котором даже воздух был пропитан темной магией. Она помнила, как многовековые каменные своды смыкались над головой, а она лежала на холодном полу, думая, что они — это последнее, что она увидит в этой жизни. В тот самый единственный раз, когда она была в поместье, воздух казался тяжелым и горьким. В таких местах можно почувствовать прикосновение вечности, давящей на плечи, притягивающей к полу. Но свой дом Гермиона ощущала иначе. Стены в нем не давили — они словно хранили в себе воспоминания и мудрость нескольких поколений. Дома живут дольше людей, храня память о временах, которые уже не вернуть. В их стенах запечатлены сотни историй.

Поднявшись на последний, четвертый этаж, Гермиона отперла дверь квартиры. Зайдя внутрь, она поняла, что, когда уходила, забыла закрыть окно, и теперь в помещении стояла неприятная прохлада. Сняв пальто, повесив его на вешалку и оставшись в легком платье, она поежилась и достала палочку, чтобы прогнать обосновавшийся внутри квартиры холод согревающими заклинаниями. Драко поправлял немного взъерошенные волосы, смотря в высокое зеркало в черной оправе, стоящее рядом с вешалкой. Гермиона жестом указала на приоткрытую дверь в ванную комнату, и Малфой кивнул, снимая тяжелое черное пальто.