Когда мы покинули Кубу

– Мне этого не хватало, – говорит он наконец. – Хотелось просто побыть рядом с тобой. Когда тебя нет, все очень утомляет.

– Мир в последнее время вообще стал очень утомительным.

– Точно.

– Наверняка в свое время ты и меня находил утомительной.

На его губах появляется слабая улыбка.

– Что было, то было. Ты действительно выжмешь кого угодно. Но скучать по тебе – это еще хуже.

– Ты счастлив? – спрашиваю я, не зная, хочу ли слышать ответ.

Мысль о том, что он страдает, для меня тяжела – как и мысль о страстной любви между ним и женой.

Он пожимает плечами.

– Это правда важно?

Не для таких людей, как мы. Наше понятие о счастье затерялось где-то в гуще политических интриг, заговоров, проблем управления страной и семейных конфликтов.

– Зачем ты уехала из Палм-Бич?

– Ты знаешь зачем. Остаться я не могла.

– Ты вернешься?

– Не знаю. Там вроде бы и дом и в то же время не дом. Вернее, дом, но не мой.

– Ты больше не Беатрис Перес?

– Этого я тоже не знаю. Иногда мне кажется, я с ней вообще незнакома.

– Вот уж не поверю. Ты всегда хорошо в себе разбиралась.

– Меня запутали, – признаюсь я.

– Кто тебя запутал? Лондон?

– И он тоже.

– Полагаю, мне лучше не знать, как ты здесь оказалась?

– Да, лучше не знать.

– Я тщательно прочитывал все сводки разведданных, все газеты. Видел твоих сестер на вечеринках. Думал спросить о тебе… и спросил.

Элиза не упоминала о разговоре с ним.

Он делает глубокий вдох.

– Мне тебя не хватало.

– Мне тебя тоже.

– Вообще-то я наслышан о твоих успехах в покорении европейских сердец.

Я улыбаюсь.

– В этом качестве я орудую не по всей Европе, а только в одном ее уголке.

– Не скромничай. Тобою восхищаются далеко за пределами Лондона. До меня дошли слухи о твоих путешествиях в Париж, в Барселону…

– Я не из тех, кто сидит дома и оплакивает свое разбитое сердце.

– А твое сердце разбито?

Оно, это самое сердце, сейчас бешено бьется, и мне приходится сделать над собой большое усилие, чтобы не опустить взгляд и не посмотреть еще раз на руки Ника.

– Просто фигура речи.

– Разумеется, – отвечает он без запинки. – Тебе нравится?

– Что? Европа? Или покорять сердца?

– И то, и другое.

– Иногда.

– А в остальное время?

– Скучаю по дому.

– По Кубе, по Палм-Бич или по мне?

– По всему, – отвечаю я и все-таки смотрю на его руку: светлого следа от кольца на безымянном пальце нет. Мое терпение лопается. – Ты приехал сюда с женой?

Во взгляде Ника мелькает удивление:

– А я-то все думал, почему от тебя ничего не слышно? Я не женат.

Во мне просыпается слабая надежда, которую я не в силах проигнорировать.

– Вы все еще готовитесь к свадьбе?

– Уже не готовимся.

На секунду мой мир останавливается. Совладав с собой, я спрашиваю:

– Давно?

– С тех пор как я понял, что смогу жениться только на любимой женщине, иначе я буду несчастен. Чтобы «остепениться», мало стать зрелым человеком. Стареть нужно с той, от кого тебе трудно оторвать взгляд, кто во всем будет твоей спутницей. Нечестно давать обещания, если есть хоть тень сомнения, что ты их сдержишь.

– Высокие у тебя стандарты.

– Разве? – сглатывает Ник почти смущенно. – Кэтрин – хорошая девушка, но ей был нужен не я, а сенатор.

– От сенатора многие женщины не отказались бы. А твою бывшую невесту отчасти оправдывает то, что и ты, в свою очередь, не имел ничего против молоденькой светской красавицы. Я тоже привлекаю многих мужчин только миловидным лицом и ладной фигуркой.

– Оба эпитета для тебя явно слабоваты.

Я улыбаюсь, хотя хочется заплакать.

– В тебе всегда было больше шарма, чем Богу следовало бы давать одному человеку.

Ник приподнимает уголки губ.

– С ней все в порядке? – спрашиваю я.

– Думаю, да. У нее уже есть новый жених, и она, кажется, счастлива. Я не жалею о том, что было у меня с тобой – ни в коем случае. Но мне жаль, что я не самым достойным образом вел себя с ней.

Похоже, Кэтрин Дэвис попала под обломки нашего романа.

– А ты? – спрашивает Ник.

– Что я?

– Ты столько путешествуешь… Встретила кого-нибудь?

– Ты знаешь ответ на этот вопрос.

– Разве? Только почему-то он снова и снова возникает у меня в голове, когда я не могу уснуть, а это бывает частенько.

– Зачем ты приехал сюда? По работе? Или по каким-то другим делам?

– Ты спрашиваешь, знал ли я, что ты здесь? Прилетел ли специально, чтобы тебя увидеть? Пытаюсь ли я тебя вернуть? А сама ты как думаешь, Беатрис? Я скучал, я беспокоился.

– Довольно долго ты скучал и беспокоился. Я ведь уехала из Палм-Бич полтора года назад.

– Только не говори, что все это время ты сидела и ждала меня.

– Нет, не сидела.

В его глазах читается вопрос, который вообще-то нет нужды задавать.

Иногда мужчины все-таки очень глупы.

– У меня были другие, – говорю я: хоть мы и расстались, врать я ему не хочу.

– Мне имеет смысл волноваться?

– Не знаю. Ты спрашиваешь как друг или…

Повисает пауза.

– Как мужчина, который любит тебя с самой первой нашей встречи и ни дня не прожил так, чтобы не думать о тебе.

– Ник…

– Я знаю. По сути, ничего не изменилось, верно? Мы по-прежнему стоим по разные стороны баррикад и хотим не одного и того же.

– Тем не менее ты здесь.

– Тем не менее я здесь.