Когда мы покинули Кубу

– Можете, но тогда я буду вынужден дополнить ваш рассказ такими деталями, обнародование которых будет крайне невыгодно сенатору Престону. Если общественности станет известно о лондонских событиях или о вашей связи с хайалийской группой, это тоже, мягко говоря, не пойдет ему на пользу. Он так долго себя полировал, а от скандалов блестящие репутации имеют свойство тускнеть.

Я смеюсь, хотя живот подвело и хочется заплакать.

– О каком скандале вы говорите? Можно подумать, больше половины жителей Вашингтона не спят с теми, на ком не женаты! Он сейчас свободный человек.

– Вашингтон есть Вашингтон. Да, раньше о вашей связи только шептались на вечеринках, и да, сейчас он не обременен обязательствами. Но вы не представляете себе, каковы бывают последствия, когда подобные секреты перестают быть секретами для широкой общественности. Кроме того, сенатор Престон ведь не с популярной голливудской актрисой развлекается. Такие грешки людям понятны, хотя и осуждаются с церковных кафедр по воскресеньям. А вот связь с убийцей… Сенатор вовлечен в шпионаж, у него роман с женщиной, в чьей квартире валяются трупы! Кто знает, может, вас подослало правительство Фиделя? Не зря же вы посещали коммунистические собрания в Майами. Вероятно, вы и сенатора Престона уже перетянули на свою сторону. Люди верят в то, что им говорят, мисс Перес. Им не хочется углубляться в политику. Им хочется только, чтобы им сказали: «Вы исполните свой гражданский долг, если проголосуете за этого человека. Он хороший, богобоязненный». Избиратели прислушиваются к тем, кто может говорить громко. А я могу.

– И вы без колебаний используете эту свою способность, если я не поеду на Кубу.

– Именно.

– Похоже, вы свою работу знаете.

Мистер Дуайер улыбается.

– Да.

А с моей стороны было очень глупо позволять чувствам преграждать путь делу.

– Николас Престон – хороший человек.

– Хороший. Надеюсь, таким и останется. Однако в конечном счете это ничего не решает. Важно, полезен ли он, совпадают ли его интересы с нашими…

– И можете ли вы его контролировать.

– Контролировать, мисс Перес, можно кого угодно. Достаточно лишь найти у человека слабое место. Слабое место сенатора Престона – вы, ваше – он, Фиделя Кастро – любовь к женщинам и эго, затмевающее разум.

– А ваше?

– Моя слабость в том, что мне слишком нравится эта игра.

– Как вам это удается? Вы поломали множество жизней, вы по собственной прихоти вмешиваетесь в судьбы целых государств – и никогда не испытываете угрызений совести?

– Мои прихоти здесь ни при чем. Я дал клятву верно служить родине. Ее интересы – вот то, что меня беспокоит. Днем и ночью. А Куба – всего лишь звено в бесконечной цепи угроз. Вы смотрите на нас как на злодеев? По отношению к вам, кубинцам, мы, возможно, и правда играем эту роль. Но спросите себя вот о чем. Насколько далеко вы готовы зайти, защищая свою страну, свою семью, тех, кого вы любите? Разве мы делаем не то же самое? Думаете, я занимаюсь всем этим просто из склонности к жестоким интригам? А мои коллеги, которые сейчас находятся среди врагов, выведывают их секреты, добывают информацию, которая может спасти американские жизни? Наши агенты рискуют собственной безопасностью, семьями – всем, потому что верят в свое дело. Сейчас речь не о политике и не об идеологии, а о долге перед своей страной, о патриотизме, превосходящем все. О готовности рискнуть и даже пожертвовать собой. Мы находимся в состоянии войны: Советский Союз стремится разрушить наш образ жизни, ослабить наше положение на мировой арене, повсюду распространить коммунизм. Мой долг – победить врага. Моя обязанность – обеспечить защиту и поддержку мужчинам и женщинам, которые воюют за нас. Сейчас такая возможность выпала и вам, мисс Перес. Чего вы желаете своей стране, своей семье, своему народу? Сенатору Престону? На какие жертвы вы пойдете ради Кубы?

Спич удался на славу, и Дуайер это знает. В итоге меня убеждают не его слова. Совсем не они. А то, что я уже слишком много отдала этому делу, чтобы не поддаться желанию довести начатое до конца.

Это мое решение, и я приняла его давно.

– Значит, мы договорились.

Глава 28

Что меня всегда удивляло в политике, так это ее полная непредсказуемость. События ползут нестерпимо медленно – настолько медленно, что тебе кажется, будто совсем ничего не происходит. Изменения продвигаются со скоростью улитки. И вдруг все трансформируется – быстро и неожиданно. Мир словно бы убегает у тебя из-под ног, а ты догоняешь его, пытаясь понять, как ситуация могла так сильно измениться за такой короткий срок.

Еще недавно президент предупредил нас об угрозе ядерной войны, и мы стали ждать. Ждать очень многого. А теперь, через каких-то пять дней после выступления Кеннеди, нам сообщают, что над Кубой был сбит американский самолет-разведчик. Пилот, майор Рудольф Андерсон, убит. Похоже, война неизбежна.

– Они готовятся напасть на Кубу, – объявляет Ник поздно вечером, за ужином.

– Думаешь, на этот раз нападение удастся?