Когда мы встретимся вновь

— Ох уж эти ваши заборы, ворота, камера, электроника, автоматика, — матерился тот, подсаживая Илью. — Давно я по деревьям не лазил. Лет с восьми.

— Не ворчи, тебе и не придётся, — перехватил Илья сук.

Подтянулся, закинул ногу. Посидел несколько секунд на стене, радуясь, что её не «украсили» битым бутылочной стеклом или колючей проволокой. Главное, чего он боялся больше всего — служебных собак — не наблюдалось. Сырой снег чавкнул, когда, примерившись, Илья спрыгнул в него с той стороны забора.

Выдохнул, справляясь с накатившей слабостью, и пошёл открывать ворота отцу.

И в том, что не всё слава богу, они поняли сначала по открытой входной двери и припаркованной у крыльца заведённой машине — словно хозяин собирался куда-то ехать, но вернулся за чем-то в дом. Потом насторожил бардак, засохшие остатки еды на неубранном столе, грязь, вонь, разбитый вдребезги о стену телефон и щенячьи экскременты по полу. А потом визгливое тявканье самих щенков привело их к открытой двери в погреб.

— Твою мать! — выругался Илья.

У отца нашлись слова покрепче, когда масштаб катастрофы предстал перед ними во всей красе тусклой лампочки под потолком погреба.

Сломанная лестница. Лужа крови. В ней тело Алого на гладком бетонном полу.

— Алый! — крикнул Илья в проём, но судя по его безжизненному бледному лицу, надежды на ответ было мало.

— Я вызову неотложку, — полез за телефоном отец.

— И спасателей, — развернулся Илья, осторожно сползая на верхние ступеньки сломанной лестницы. — Высота больше двух метров, самим нам его не достать.

Произошедшее и сверху смотрелось ужасно, но снизу всё оказалось ещё хуже.

Хлипкая стойка лестницы треснула на сучке и разломилась под острым углом на две половины. На одну из сломанных досок, выступающую вверх остриём скола, и упал Алый. Она проткнула бедро и можно сказать, надела его на себя как кол. Ни выломать доску, ни снять с неё ногу он бы при всём желании не смог. И единственное, что ему оставалось — истекать кровью, остывая в ледяном погребе и ждать смерти.

Такую смерть Илья даже худшем врагу бы не пожелал.

— Алый! — кинулся он к безжизненному телу. — Чёрт бы тебя побрал, Алый! — ругался он пытаясь нащупать пульс на ледяной руке, вцепившейся в бутылку. На шее, бледной и холодной. — Чёрт бы тебя побрал!

И с облегчением выдохнул.

— Ну что там? — крикнул сверху отец.

— Жив. Жив! — снял с себя пальто Илья, чтобы Алого укрыть. И свитер — подложить под голову. — Пьян только, как свинья, — ворчал он, отбирая бутылку.

Но может, это Алого и спасло — что смог дотянуться до ящика джина, стоявшего у лестницы. Боль в проткнутой ноге без такого обезболивающего была бы невыносимой.

Алый замычал и дёрнулся, приходя в себя, когда Илья потревожил ногу.

— Гончаров? — уставился он на Илью мутными глазами, с трудом их разлепив. — Или я, мать твою, уже сдох?

— Ты, мать твою, ещё жив, — сжал Илья его руку. — Давно тут валяешься?

— А хер его знает, — скривился он и выдохнул с облегчением.

Когда Алый сжал зубы, но его губы всё равно затряслись, Илья отвернулся, чтобы не видеть скупых мужских слёз, что выкатились из-под век.

Как же это страшно — умирать вот так. В одиночестве. Медленно. Мучительно. Без надежды, что кто-то кинется тебя искать. Без возможности дождаться помощи.

Глава 62. Илья

— Как ты тут оказался? — прохрипел Алый.

— Эрика волновалась, что ты не отвечаешь.

— Так ты её всё же нашёл?

Илья кивнул, глядя на заросшую щетиной бедную рожу Алого.

— Я так виноват перед ней, — сухими потрескавшимися губами прошептал он. — Да и перед тобой.

— Уже не важно, — мотнул головой Илья.

— Для меня важно, — смотрел на него Алый не мигая. — У меня тут как раз выдалось время полежать, подумать, — усмехнулся он. Кашлянул, чтобы прочистить горло, и болезненно сморщился, сцепил зубы.

— Лучше помолчи, — выдохнул Илья. — Береги силы. Не знаю, сколько ещё ждать помощи. И бедро надо бы перетянуть, — сообразил он, вытаскивая ремень.

— Оставь, — схватил его за руку Алый. — Боюсь, помощи я уже не дождусь. Но я рад, что есть кому облегчить душу. Что это именно ты.

— Давай без глупостей, а? — скривился Илья. — Заливайся своим джином, а то вырубишься от боли, — откинул он полу пальто, которым его укрыл.

Кашемир промок от натёкшей на пол крови, но была и хорошая новость — или осколком доски передавило повранные сосуды и лучше ничего не трогать до приезда спасателей, или бедренная артерия даже цела, иначе Алый и десяти минут бы не прожил. А он, судя по всему, не один час тут провалялся.

— Ну что там? — крикнул ему сверху отец. — Спасателей вызвал, едут.

— Держится. Ждём! — крикнул в ответ Илья.

— Лови! — кинул он бутылку воды. — Крови много, надо остановить и поить. Я пошёл документы найду и ворота открою. Та там сам как?

— Нормально, — отмахнулся Илья, пояснил Алому: — Отец. — И глянул на мертвенно бледное лицо человека, который был, наверно, его врагом, худшим, злейшим, вот только злости на него почему-то не было. — Ладно, ногу трогать не буду, боюсь, только хуже сделаю. Но ты, падла, держись! — открутил он крышку с бутылки.