Когда на небе нет звёзд

Они спустились в гостиную и обменялись прощаниями. Но, не успел Вик накинуть на себя ветровку, как в дверь постучались. Это были родители Расса.

Лиза поспешила открыть дверь, перед этим указав Вику жестами, стоять на месте и вести себя, как ни в чем не бывало.

Не хватает еще, чтобы Марго и Натан решили, что Лизе есть, что скрывать.

– Здравствуйте. – сказала девушка, отворяя дверь.

– Здравствуй. Мы только что узнали, что произошло на выставке. По новостям! Ты должна была нам позвонить еще вчера! – затараторила Марго, входя в дом.

– Со мной все в порядке.

Пожилая пара заметила Вика.

– Это Вик А. – сказала Лиза. – Мы обсуждали мою выставку и заболтались. Он уже уходит.

– Здравствуйте. – сказала Марго и вытянула художнику руку.

Вик, не без неудовольствия, взял ее и легонечко прикоснулся губами к старой, жилистой коже.

– Знакомое имя. – сказал Натан.

– Это известнейший в Аквариуме художник. – сказала женщина, щуря глаза и улыбаясь; не моргая смотря в лицо Вика А.

– Нам он нравится? – спросил Натан.

– Конечно, нет. – буркнула Марго. – Эта же абсолютная бездарность и безвкусица. Но, я не удивлена, – добавила мать Расса, повернувшись к Лизе. – что, тебе нравится подобное «искусство».

Сорок третья глава

Мир

Аврора и я сидим на кровати. Целуемся. Говорим о нас. Смотрим на улицу, через починенное окно.

На меня надета серая футболка. А так же серые, спортивные штаны. На Авроре, темно-синее платье, похожее на сорочку; на ногах синие, бумажные тапочки; к волосам привязана голубая лента.

Жарко, я стараюсь двигаться, как можно меньше. Кажется, даже маленькое шевеление указательного пальца, способно увеличить температуру моего тела на сотню градусов.

Мама ушла на работу, и вернется только завтра.

Две розовые таблетки, лежат на тумбочке, в белом блюдце.

– Ты уверен? – спросила Аврора.

Я отвечаю, да и проглатываю одну таблетку. Затем, представляя, как это делает Аврора, проглатываю и вторую.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросила Аврора, ложась на кровать.

Я, устраиваясь рядом с ней, отвечаю: – Только невыносимую жару.

…

Я и не знал, наскольким был идиотом, обозвав жару невыносимой, потому что, спустя всего три минуты она стала действительно невыносимой.

– Ты это тоже чувствуешь? – спросил я Аврору, стягивая с себя мокрые футболку и штаны, наблюдая за тем, как комната постепенно приобретает желтоватый оттенок.

– Нет.

– Да как же нет?

Я выкинул одежду на пол. Открыл дверь и окно нараспашку и осмотрелся. Пространство вокруг стало отливать насыщенным желтым и оранжевым. Воздух загустел.

– Ты ничего этого не видишь? – спросил я Аврору.

– Нет. – говорит она.

Я, запыхавшись, словно после спортивного зала, хожу по комнате и вижу, как стены, шкафы, кровать и стол, плавятся. Пол напоминает песок на пляже в разгар лета. Тумбы, будто восковые, теряя свою форму, становятся все меньше и меньше. Шторы, золотыми сгустками, капают на пол… Лишь Аврора не чувствует жары. И, как ни в чем не бывало, лежит на плавящейся кровати, не спуская с меня глаз.

Я резко останавливаюсь, ощутив жалящую боль на своих плечах. Провожу пальцами по спине. Вижу желтые, светящиеся кусочки своей кожи на подушечках пальцев. Я тоже плавлюсь…

– Не хочу расплавиться. – говорю я испуганно.

Аврора молчит. Ждет чего-то… Чего?!

Пот стекает по моему телу и, попадая на пол, превращается в пар; перья слетают с меня серым пеплом. Надо было выкинуть эти таблетки, или смыть в унитаз! Я иду к окну, еле передвигая, прилипающие к ковру, ступни. Мне бы чуть-чуть ветерка. Одного маленького дуновения, было бы достаточно!

Когда я, наконец, оказался рядом с окном, из моего рта вырвался ошарашенный стон. Здесь еще жарче. А вид снаружи (улицы, дороги, деревья, дома) стал огромным озером жидкой лавы.

Становится больно и противно дышать. Я закрываю, готовое уже взорваться, окно. Поворачиваюсь к Авроре. Собираюсь снова спросить, почему она такая спокойная, но замечаю, что Аврора не просто спокойная. Она не плавится. Не горит. Не изнывает от жары.

Я сажусь на кровать и беру ее руки в свои.

Они такие приятные! Такие невероятно, неповторимо, восхитительно холодные!

Моя кожа сразу перестала болеть. Горячий, горклый ком в горле, пропал. За секунду отрасли новые перья.

Идиот! Почему я сразу этого не сделал?

Аврора придвинулась ко мне чуть ближе. Я понял, что она хочет поцеловать меня, и закрыв глаза, прикоснулся своими губами, к двум льдинкам ее красивого, маленького ротика… Тело на секунду оцепенело от удовольствия. Спина, грудь, пятки, и каждое перо моих крыльев, приятно покалывают. Рот, словно сладкий, мятный чай, ласкает нежный язык Авроры. Все мои внутренние органы, каждая капля крови, вибрируют. Желудок, будто обволакивает, сливочный бальзам. Может, это душа сейчас, захлебывается в блаженстве? Как будто, боясь утопить ее, я прекращаю целовать Аврору, и принимаюсь медленно, нехотя, открывать веки.

Раскрыв глаза полностью, я увидел Аврору такой красивой, какой она никогда еще не была.