Когда на небе нет звёзд

– Именно. – Лиза замолкла в некотором смятении. Словно решает, стоит ей говорить следующие слова или нет. Через пару секунд она еще больше приподнялась на подушке, так что одеяло стало ей по грудь. – Помнишь, когда мою рукопись забраковали? Я думала лишь о том, что всю жизнь проработаю официанткой и плакалась тебе, как ненормальная. Мы тогда впервые напились… Я призналась тебе в любви. Я была вдрызг, и все же… В ответ ты так снисходительно посмотрел на меня… начал говорить об Авроре. Будто я забыла о ней… и после этого я должна приглашать тебя на свою свадьбу? Ничего более жалкого и придумать нельзя. Не хватает только взять мегафон и декламировать – смотри, кого ты упустил! Смотри, какая я счастливая! Какой успешный у меня жених, какая богатая у нас свадьба… Я не хотела, чтобы свадьба казалась каким-то дурацким способом самоутвердится; сказать последнее слово.

– До сегодняшнего дня, я думал, что твое признание в любви мне только приснилось.

– Очень удобно. Мне бы так. – Лиза, посмотрела куда-то в сторону. – Да не бери в голову. Все равно я тебя уже не люблю. Ну, как к другу, конечно, моя любовь необъятна. По всем остальным параметрам, ты с треском провалился… – Лиза положила голову на подушку и произнесла: – Давай спать, Мир. И пусть этот разговор тоже станет размытым сном.

Я отвернулся к окну и закрыл глаза.

… Я не могу двигаться и говорить. Я сплю? Я ничего не вижу, и не чувствую. Наверное, я умираю. От этого так волнительно, так спокойно. И почему смерти все боятся? Если она похожа на сон, чего в ней страшного?

Внезапно все тело обдало болью, словно колодезной водой, такой же ледяной и ошпаривающей.

Я ощутил, какое маленькое у меня тело, какое оно хрупкое и помятое. И еще я вспомнил, о чем-то очень плохом, страшном и болезненном. Я вспомнил, что упал. Что мы упали… А, где же Аврора?

Издалека слышится чей-то стальной голос. Мне не разобрать ни слова. Может, это и не человек вовсе. Кажется он (этот голос) здесь уже давно, но его присутствие дошло до моего мозга только сейчас.

Я открываю глаза, и тут же закрываю их. Слишком страшно. Хорошо, что «голос» этого не заметил, наверное смотрит в другую сторону, или в потолок, или в одну точку, так что все вокруг расплылось… Доли секунды мне хватило, чтобы разглядеть огромные пальцы с острыми ногтями, вцепившиеся в мою руку и крохотные выступы кр… густой жидкости, испачкавшие эти самые пальцы. Зачем кому то так впиваться в меня? Я сделал что то плохое? И почему я не чувствую рукой даже маленького прикосновения? Ни холода, ни тепла. Можно подумать, снаружи все потеряло чувствительность, настолько больно внутренностям. О, Боже, как я не подумал об этом! А что, если у Авроры все еще хуже? А что, если она… Нет. Нет… Сердце быстро быстро заколотилось, словно я испуганный кролик. Я вспомнил, как падал. В тот момент сердце билось точно так же. Нет ничего хуже, падения. По крайней мере, ничего хуже я никогда не испытывал.

Я забыл, о чем думал…

Об Авроре?

Кажется о том, что она уме…

Нет, конечно, нет. Я ведь спас ее. Мама назовет меня героем, и перестанет прятать мои крылья под колючими кофтами и пиджаками. А по всем законам книг и фильмов, герои, если принялись кого то спасать, доводят дело до конца или героически погибают вместе с прекрасными дамами. Раз я жив, значит и с ней все хорошо. По-другому не бывает. А, может, я все еще падаю?… Тело поплыло, как в невесомости. Меня кружит, и тянет в место, где нет ничего, кроме низа … Но почему я все еще слышу этот голос? Бла бла бла – говорит он. Нет конечно, он говорит другое, и еще странно всхлипывает. Я напрягаю слух и заставляю себя задержаться здесь; не уплывать пока в бездну.

– Терзаешь… – разбираю я. Нет, не так. – Ты знаешь. – говорит голос. – Ты знаешь, как я отношусь к ним.

Он спрашивает меня? Но, я ничего не знаю.

Вдруг я почувствовал в своей коже ногти, больше похожие на клыки собаки. Похоже, боль посещает меня с большим запозданием…

– Как и мои родители, как их родители, как все благоразумные люди… – продолжил голос. – Господи, если это какой то знак… Если это ты послал их, чтобы спасти мне жизнь, пожалуйста, скажи, что делать дальше… Потому что я не имею ни малейшего понятия. Ты проверяешь меня или издеваешься? Пытаешься сломить? Хочешь, чтобы я пожалел его? Я могу… я уже. Но… я никогда не позволял себе быть обязанным… Их так просто убить сейчас. Особенно его. И словно ничего не произошло…

Мое нутро стало тысячей испуганных кроликов. Лучше бы я уплыл, пока была возможность. Мне не было страшно, а теперь… Все, что говорит этот голос пугает. Смерть от его руки не будет похожа на сон, это уж точно. Лучше бы я уплыл.

Я сглотнул шершавый ком в горле.

– Ты, что, слышишь меня? – резко спрашивает голос.

Нет, не слышу. Я сплю. Я плыву. Падаю.

– Открой глаза, если слышишь. Тебя никто не обидит. – голос стал мягче, но все еще такой стальной, как если бы острый меч мог говорить. Если бы само зло могло говорить… – Мир, твоя мама очень обрадуется, если узнает, что ты проснулся.