Когда нам семнадцать

— Бедная была в тот год тайга. Все снег да бураны, куда выйдешь? Помню, мы все сухари поели. А тут — на тебе, сохатый. Повалил его кто-то из наших ребят недалеко от лабаза. Ну, счастье, конечно. Освежевали, подкрепились. Остатки мяса уложили на ветки пихтача возле лабаза, чтобы волки не съели. А через день как раз хорошая погода выдалась, и мы снова промышлять ушли. Встали на лыжи, да и в разные концы. Дня через три собрались всей артелью подбить бабки. Может, кому и подфартило? Ну, собрались, значит, и вот ведь смехота: даже зайчишки никто не принес. Бескормица разогнала зверье. А что касается животов, у всех ремни на последней дырке. Голодные, злые, как волки. Пошли к лабазу за остатками мяса. И что бы ты думал, Радивон?

Дед умолк, а Родька присел на кровати. Полным именем «Радивон» дед называл его только в особых случаях, и надо было быть тогда наиболее внимательным к его словам.

— Не нашли мы на ветках пихтача мяса. Не нашли.

Дед снова умолк, а Родька спросил:

— Кто же его съел?

— Кто-кто, вороны! Я еще когда к лабазу подходил, слышал их карканье. «Неужели?..» — думаю. А оно так и случилось. Вокруг той пихты, где лежало мясо, мы потом, когда очнулись, только вороний помет и нашли. Попировали кумушки всласть. Если какое мясо и осталось, так ведь оно все изгажено. Веришь, Радивон, я тогда со злости все патроны на этих ворон высадил. Кружили они, пакости, недалеко от лабаза.

В наступившей тишине Родька услышал, как за входными дверями мяукнул кот Васька. Тоненько, просительно. «Мяукай, мяукай, все равно в дом не пущу».

Родька давно усвоил повадки кота. Большой, пушистый, с дымчатой шерстью, как у голубого песца, Васька только с виду казался флегматиком. На самом же деле он был хорошим охотником. Сколько бурундучьих хвостов находил Родька около дома каждый день! Васька ловил бурундуков в лесу, а обедать и завтракать шел домой. Да что бурундуки! Однажды Васька подрался с енотом! Правда, как рассказывал дед, нападение было со стороны енота, но репутация Васьки от этого нисколько не пострадала. Как-никак, енот все же величиной с собаку…

Когда Васька мяукнул еще раз, Родька под кроватью услышал легкий шумок. Это зашевелился в корзине вороненок. «Неужели учуял кота?» И Родька сам себе ответил: «Конечно, учуял!»

Стихнет Васька — молчит и вороненок. Стоило Ваське мяукнуть — в корзине начиналось шевеленье. Чуял вороненка и Васька. Зачем же ему мяукать? Но удивительно, как учуял? Ведь кот до самого вечера пропадал сегодня в лесу. Он даже не видел вороненка.

«Теперь у тебя два врага — дед и кот Васька», — подумал Родька о вороненке и осторожно выдвинул корзину из-под кровати. Но в сумерках, да еще на дне корзины, он увидел только его разинутый клюв. Пришлось протянуть руку, чтобы убедиться, не сползла ли повязка, которую он намотал на сломанную ногу птицы. Повязка была на месте, а что надо сделать с крылом, Родька, не знал. Обращаться за советом к деду было бесполезно, он понял это с первой минуты, как только показал ему вороненка. А теперь, после рассказа про случай в тайге, Родька побоится даже сказать, что у него под кроватью «живность». «Но это ведь вороненок, а не ворона!» — попробовал затеять мысленный спор Родька с дедом. «А… все едино», — сказал бы дед; Родька уже предвидел, что он при этом ответит.

Но тут Родька вспомнил про волков, и у него появилось сразу много вопросов.

— Дедушка, — сказал он тихо, не зная, спит или еще не спит дед.

— Чего тебе? — раздалось у печки.

— Дедушка, — в волнении начал Родька, — а волк тоже вред наносит?

— Еще какой!

— И его надо убивать?

— А как же! Он тоже вне закона. И ворона, и ястреб, и волк. Всех их надо уничтожать, чтобы не мешали жить другим.

— А волчонка?

— Чего волчонка?

— Волчонка, когда в лесу найдешь, его тоже надо убивать?

— Зачем же убивать волчонка? Его надо домой забрать, — ответил дед как о вопросе, давно уже решенном.

— А вороненка?

— Чего вороненка?

— Ну, вороненка…

У печки заскрипела кровать, дед отрывисто кашлянул — и Родька понял, что неожиданно попал в точку. И как только ему пришло в голову заговорить о волках!

— Ты, Радивон, давай не хитроумь. Все одно любить ворон меня не заставишь.

— Да я не об этом. — Родька облегченно вздохнул и тут, словно определив, что разговор идет о нем, вороненок подал голос из корзины. Он, наверное, хотел каркнуть на деда за то, что тот так сказал о воронах, но не хватило уменья и сил. Вышло что-то похожее на «ка-а-а». Но все-таки вышло, и дед рассмеялся.

— А хитрый же ты, Радивон, вороненка в доме припрятал. Видно, в отца весь, Мария проще. Мария никогда бы отседова не уехала, если бы не Алексей. Сумел переманить как-то в город.

Вороненок снова каркнул, и теперь уже смеялись оба: внук и дед. И по тому, как дед смеялся, Родька почувствовал — не имеет он никакой злости на вороненка.

— Ну, показывай свою живность, — сказал дед, вставая с койки. Он подошел к столу, чиркнул спичкой и зажег керосиновую лампу.

Свет, падавший в корзину, напугал вороненка. Дрожа всем телом, он прижался к одной из сторон корзины и показался Родьке меньше, чем был на самом деле.