Когда наша не попадала

Птички были как птички. Причём Спесь таких уже как-то привозил, разбежались. Потом волки до самой зимы с синяками ходили. Вспомнив про особую примету, Ивашка зашептал вождю на ухо, но тот не поверил.

– Да быть такого не может! Они же бегать бы не смогли с такими… как у слона… Ладно, потом спрошу у вашего атамана. Но всё равно сомневаюсь. Пойдём лучше искупаемся в реке.

– Зачем в реке? – удивился волхв. – Море есть.

– Не-е-е, – вздохнул Вбану. – В море большие рыбы, людей совсем едят.

– Наши стирку устроили, никаких рыб там не будет! – авторитетно заметил юноша и, немного подумав, добавил: – По крайней мере, живых…

На берегу было шумно и весело. Гремел бас Гриця, командующего ватагой плотников, суетящихся вокруг вытащенной на берег ладьи. Визжали блестящие арапки, неохотно убегающие от загребущих рук мореходов. Ещё громче кричали дети, крутящиеся под ногами и, как всегда, оказывающиеся в самом неподходящем месте. Возле бурлящего котла стоял Лисовин, с сомнением обнюхивающий поданную ему рыбу. Дело кончилось тем, что рыбина очнулась, врезала хвостом по лицу повара и попыталась сбежать. Но последствия химической атаки от стираемых портянок толкнули её на фатальную ошибку. Прыгнула она прямиком в котёл. Когда парни подошли к Лисовину, тот чесал в затылке и бормотал:

– Крупа? Есть. Мясо вяленое? Есть. Грибы сушеные? Тоже есть. Рыба свежая? И что это получается? Не иначе как кулеш. А-а-а, всё равно съедят! Что, хлопцы, голодные?

– Нет, дядько. Нас уже покормили. Купаться-то где можно?

– Где хотите, – махнул рукой Лисовин, всматриваясь в кулешовороты. – Да, кстати, парень. Вбану? Ну хоть и в баню, тебе полезно, там наши мужики пошли в речке портки полоскать… Говорят, там какие-то каркодилы водились, тебе они нужны?

Вбану стремительно убежал к реке, успев только сказать, что для воинов эти «каркодилы» нужная вещь! И зубы, и шкура. Пожав плечами, Ивашка искупнулся в море и решил понять язык этого народа. Как учил его волхв, он прилёг в тенёчке, расслабился и весь обратился в слух. Проснулся он, когда уже начало темнеть. Ярило, или, как его называли здесь, Ишоко, притомился за целый день и поэтому гораздо быстрее, чем дома, скатывался за горизонт. Темнота прыгнула из джунглей, но напоролась на яркий костёр и, обиженно заскулив, улеглась неподалёку. Вбану вернулся гордый – как же, в одиночку двух каркодилов в селение приволок! – и был он не один. Три стройных девушки восхищённо смотрели на военного вождя, победителя каркодилов, покорителя харлеев и просто красивого парня. Но и волхв не ударил в песок лицом и поприветствовал прибывших на их языке. «Шаман…» – восхищенно прошептали молодицы и стали делить добычу. А потом была ночь, тёмная-тёмная, арапская, одним словом.

Утром Ивашка чувствовал себя прекрасно, только вот почему-то ныл правый глаз, тот самый, в который когда-то Машка снежком угодила. Но некогда было печалиться, скоро уже в дорогу.

Атаман решил обойтись без птичек и прочего зверья. Ноги даны человеку, чтобы ходить!

У ладьи оставалась невеликая команда во главе с сусаниным, а остальные разбирали дорожные припасы. Лапти все надели самые новые, и в наплечные короба ещё про запас положили. Хоть и идти-то всего ничего, день да ночь и ещё день, но запас лишним не бывает. Чтоб не было случайностей, в дорогу собрался и Вбану с десятком своих ребят. Сборы были коротки, и по утреннему холодку тронулись в путь. Ивашка немного покряхтел с непривычки, вернее, с отвычки, под коробом, но, получив указание, что своя ноша не тянет, успокоился и окунулся в привычный ритм дороги. Путь-то гладкий, деревья-великаны от Ишоко укрывают, ветер тоже не пускают, но терпимо пока. Лапоточки весело шагают по незнамой земле, чутко угадывая, куда ступить, глаза по сторонам смотрят, язык с Вбану треплется, а голова… А голова думает, новому учится, старое не забывает.

Эх, дорога… Во все времена, да во всей земле великой, манишь ты человека к себе. Там вдали, или вблизи, но за поворотом обещаешь ты ему что-то новое и прекрасное. Неприятности человек сам себе находит.