Когда наша не попадала

– Дошло до меня, о великий царь, что в городе Багдаде, где всё спокойно, жил очень мудрый падишах. В мудрости своей пронзил он ткань невежества острой иглой понимания и узрел истину. А в саду того падишаха росла прекрасная роза, плод его последней любви, очаровательная принцесса Жасмин. Когда вошла она в возраст, то на благоухание её со всех сторон света прилетели пчёлы-женихи. Жужжащим роем заполонили они парадный зал дворца, и только величие хозяина удерживало их жала в ножнах. Косые взгляды кидали они на соперников, и ладони их тискали эфесы ятаганов и мечей. Сильно тревожило это падишаха. Помнил он, конечно, сказку про хитроумного Улисса, который связал всех женихов нерушимой клятвой, но то ведь только сказка.

Ивашка открыл было рот, но получил толчок в бок и промолчал, недоуменно взглянув на Геллера. Тот приложил палец к губам.

– А надо сказать, что падишах давно уже сменил горячего скакуна молодости на степенного верблюда мудрости. И желал он не только прибавления в своём семействе, но и верного правителя своей державе. Но как найти его среди этих любителей сладкого? Принцесса была ему не помощница, томление терзало её грудь и застилало глаза. Никак не могла она рассмотреть в этой толпе того единственного, что заставит часто биться её сердечко. Понял отец, что нельзя предоставлять ей право выбора, потому что отвергнет она всех и в выражениях стесняться не будет. Острый, ох острый язычок был у любимейшей дочки падишаха Багдадского. И хоть любил он свою дочурку, но страну свою любил тоже. Позвал падишах на совет визиря и великого визиря тоже пригласил. Скрепив прореху в ткани понимания сверкающим швом разумения, великий падишах не смотрел на родовитость предков. Так что великий визирь был у него из Магриба и знатностью только немножечко уступал самому повелителю, а просто визирь был из окрестностей Багдада и отцом своим гордо называл простого водоноса. Обоих ценил повелитель за умные советы и верность себе. Долго судили и рядили советчики. Не выходили они из покоя Совета три дня и три ночи. Уже скрежетали клинки в ножнах, готовые нести смерть, как наконец-то объявили женихам волю повелителя.

Ибн-Комод прервался и потянулся за чашей. Заворожено слушавшие ватажники очнулись и стали переговариваться. Вбану посмотрел на небо и что-то прошептал на ухо атаману. Купец перехватил его взгляд, улыбнулся и извиняющимся тоном произнес:

– Пора уже прекращать дозволенные речи. Завтра опять в дорогу, надо отдохнуть. Будет отдых, тогда и закончу историю.

Попрощавшись, он ушёл к своему месту, а дружинники стали укладываться. Только Ивашка всё не мог никак успокоиться, и Геллеру пришлось отдуваться за всех.

– Дядько! Ну почему он Одиссея назвал сказкой? Ведь жив этот хитроумный грек, да и принцесса Жасмин – вона она, только руку протяни.

– Руку протягивать не надо, – зевнул Володимир. – А то оттяпают. А Одиссей действительно жив и даже здоров, но он-то в море-акияне. А с какого Багдада этот Ибн-Комод, неведомо. Да и принцесса может быть совсем другая. Восток, знамо, – дело тонкое!

– А пошто он так об ней отозвался? Странного она желает… Это же девчонка!

– Эх, парень, женщины всегда женщины. Поверь мне, пройдут века, и наши приключения переврёт какой-нибудь косноязычный скальд, а они так и будут желать странного. Того, чего они сами понять не смогут. А мы, мужчины, будем доставать им звёзды с неба и половики с верёвок, рушить царства и рубить дрова. А они будут кривить губки, ждать от нас подвигов и уюта и говорить «Я не этого хотела»…

– А почему говорить-то скальд должен? Может быть, всё-таки боян?

– Нет, боянам врать и забывать нельзя. Они сразу в котов-мурлыков превращаются. Хотя… Ты знаешь, что-то в последнее время котов много развелось.

Утро радостным не было. По небу бродили чёрные тучи, хмуро косясь на землю. С земли на них так же хмуро посматривали люди. Даже шустролапый щенок-ветерок, весело гоняющийся за каждым листочком и развевающий духоту, куда-то спрятался. На совет собрались все и после долгого чесания в затылках наконец-то спросили у местного жителя:

– Дождик будет?

– Дождя не будет! – веско заявил Вбану и, посмотрев на небо, добавил: – Будет сильный ливень. А так как дорога дальше идёт вдоль реки, нам лучше остаться на месте.

Геллер возмутился:

– Да что мы, растаем, что ли? А мою рубаху Дык совсем заносит!

– Подожди, – удивился атаман. – Ты же говорил, что онучи давал.

– Не помню, – смутился богатырь. – Что давал, точно помню, а вот что именно…

– Нельзя идти, Шамбо сильно сердиться будет! – уверенно возразил арап.

– Это кто такой? – поинтересовался Спесь.

– Стрелы он кидает огненные с неба. Если в кого попадёт, то совсем мёртвый тот становится.

– У нас этим Перун занимается, – возразил Геллер.

– Поэтому вашему Шамбо по нам нельзя блискавицами швыряться. Не по чину ему!

Разгорелся спор, в нём участвовали все, пока Спесю это не надоело:

– Послушали умных, давайте спросим у учёных. Ивашка, пойди сюда. Скажи нам, может ли моланка здесь в человека попасть?

– Конечно, может, – удивился вопросу волхв.