Когда наступает ночь

О том, в каком плохом состоянии была «Джульетта». О том, как я договорился о хорошей цене на ремонт и как сам чинил катер, на что ушли почти все мои сбережения. О том, как папа захотел продать наш старый парусник. О том, как мы поругались и я отказался работать на него на таких условиях. Я не упомянул лишь детали нашей ссоры. Мне не хотелось грузить маму, хотя меня до сих пор терзали обидные слова отца.

Мама тяжело вздохнула, на лбу и под глазами пролегли морщины. Во время готовки она всегда убирала густые темные волосы наверх, и сейчас засунула выпавшую прядь в пучок.

– Уилл, я ничего не знала. Твой отец рассказывал только, что «Джульетту» отвезли к Джимми на срочный ремонт.

Я, пожалуй, слишком резко положил вилку на стол. Ну конечно, отец поделился лишь самой необходимой информацией. Скорее всего, он бы рассказал маме о продаже катера ее отца лишь много времени спустя. Я сжал кулаки. Да какое он имел право…

– Поэтому я сегодня и пришел, мам. Хотел с тобой поговорить. И придумать, что делать дальше. Я хочу выкупить у папы «Джульетту», чтобы она осталась в семье.

Мама сдвинула брови, пытаясь осознать услышанное.

– Я думаю, что лучше всего будет выкупить «Джульетту». Мы знаем твоего отца. Если он что-то вбил себе в голову… Я не смогу его остановить. Но думаю, у меня получится убедить его продать тебе лодку по хорошей цене.

– Думаешь, он согласится?

– Я об этом позабочусь, – мама скрестила на груди руки, в одной из которых был половник. – «Джульетта» – часть нашей семьи, и я не позволю, чтобы твой отец ее продал. Он никогда не понимал семейных ценностей и традиций. А я выросла на этих ценностях и передала их вам с сестрой. Он хороший бизнесмен, спору нет. Он спас нашу семейную фирму, которую мой папа чуть не пустил по миру. Твой отец всю жизнь посвятил работе, чтобы у нас была крыша над головой и еда на столе. Мы все ему многим обязаны. Но сейчас он зашел слишком далеко. Он должен был обсудить все со мной.

Она положила половник на стол, встала и подошла ко мне. Когда она меня обняла, часть бремени, камнем висевшего на сердце после ссоры с отцом, отпала. Я знал, что мама сделает все, чтобы мне помочь.

– Все получится, Уилл! – прошептала она и сделала шаг назад.

Я поднял взгляд на нее.

– Теперь мне нужно придумать, где взять столько денег. «Джульетта» наверняка стоит пятнадцать тысяч долларов.

– Я бы дала тебе денег, если бы могла, – сказала мама, убирая со стола пустую тарелку, – но у меня столько нет. Поверь мне, даже у папы нет нужной суммы на счету. Поэтому он так боялся сметы на ремонт.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Мы? – спросила мама, засовывая тарелку в посудомоечную машину на своей идеально чистой кухне.

– Мы с Эмилией, – поспешно ответил я. Нужно отблагодарить Эмми за то, что она не рассказала маме о нашей ссоре с отцом.

Но маммина не унималась:

– Я слышала, Лив вернулась. – Она сняла фартук и повесила его на крючок рядом с дверью.

Щеки запылали как в подростковом возрасте, когда мама пыталась заговорить со мной о девушках.

– Вы… помирились?

Я поставил локти на стол и подпер ладонью подбородок. Помирились ли мы? Что за странный вопрос?! Да, мы с Лив нормально общались, но о наших прежних проблемах так и не поговорили. У меня не было ощущения проработанного прошлого. Но меня это не особо беспокоило. Последнее время я хорошо себя чувствовал в присутствии Лив. Счастливо. Я не хотел говорить на серьезные темы и разрушать вновь обретенную легкость в общении. Но, конечно, я понимал, что рано или поздно нам придется это сделать. Неважно, останемся ли мы друзьями или между нами возникнет нечто большее. Хотя кого я обманывал? Между нами уже было нечто большее. По крайней мере, с моей стороны. Я не мог себе представить, что это «большее» исчезнет.

– Я бы не назвал это примирением, – с горящими щеками ответил я на вопрос мамы. – Но мы вновь проводим вместе время.

Мама слегка улыбнулась. Я знал, что она всегда любила Лив и считала ее будущей невесткой. Наш разрыв разбил ее сердце не меньше моего. Или, скорее, мое состояние после. Мама из-за меня прошла через ад. Наверное, ужасно смотреть, как твой ребенок страдает, а ты не можешь ему помочь. Но она никогда не называла меня слабаком. В отличие от отца.

Она вновь присела напротив меня и начала внимательно разглядывать.

– Береги свое сердце, Уилл. Мне кажется, оно еще не до конца исцелилось.

– Мам, я…

– Тсс! – она резко подняла руку. – Я еще не договорила. Я знаю, что твое сердце все еще принадлежит Лив, но не нужно ей сразу об этом говорить. Пусть немного постарается, – мама лукаво подмигнула мне, и я чуть не провалился сквозь землю.

– Мама!

Она цокнула языком.

– Я просто сказала! У тебя огромное сердце, Уилл. В нем очень много места для сильных чувств, но порой эти чувства сбивают тебя с ног. Это нормально, пока ты не теряешь себя.

Она быстро смахнула слезу. Сердце, о котором она только что говорила, чуть не выпрыгнуло у меня из груди. Я положил ладонь ей на руку.

– Не волнуйся, мама. Я о себе позабочусь.