Когда наступает ночь

– Моника! Сколько раз я просила называть меня Моникой?!

Я натянуто улыбнулся. Еще никто не мог заставить меня отказаться от хороших манер.

Миссис Райт объяснила, как нужно вести себя в галерее. Я слушал вполуха, потому что изо всех сил старался не пялиться на Лив. Но я то и дело ловил на себе и ее взгляды. Она тоже нервничала? Она радовалась совместному вечеру? Мне захотелось выпить шампанского, чтобы преодолеть волнение.

Когда мама Лив подвела нас к подносам, я заметил в углу что-то большое, черное… И оцепенел. Этот чехол я узнал бы из тысячи. Лив привезла с собой гитару! Она собиралась выступить. И как я раньше не догадался? Ведь это отличный способ начать аукцион. И все равно земля ушла из-под ног. Конечно, мне нравилось, когда Лив играла на гитаре. Мне нравился ее голос, меланхоличный и с хрипотцой. Мне нравилось, как она выглядела, полностью погруженная в процесс, когда для нее не существовало ничего, кроме музыки. Но я понимал, что она могла выбить меня из колеи.

Я быстро схватил один из бокалов, который уже наполнили Фиона и Элли, одним глотком опустошил его, а потом начал помогать девчонкам.

Когда приехали первые гости, мы предоставили маме Лив как хозяйке вечера встречать гостей, а сами вчетвером сбились в маленькой комнате.

– Все готовы? – спросила Лив через пару минут.

Фиона ухмыльнулась, Элли подняла вверх большой палец. Алкоголь делал меня легким и тяжелым одновременно. Я чувствовал себя хорошо. Хоть и слегка беспокойно, но достаточно приземленно, чтобы подавать закуски богачам.

– Хорошо, тогда начнем. – Лив открыла дверь, и мы схватили подносы. Поскольку у Лив и Элли был опыт работы официантом, они взяли на себя бокалы, а мы с Фионой занялись едой.

Мы незаметно скользили меж гостей, которые рассматривали фотографии на стенах и вели приглушенные разговоры. С моего подноса то и дело что-то брали, и мне даже не приходилось ничего делать. Для этих людей я был невидимкой.

Время пролетело незаметно. Вскоре после того, как я вновь наполнил поднос, мама Лив вышла на сцену.

– Добро пожаловать на благотворительный вечер, посвященный спасению «Джульетты» – парусника с богатым историческим прошлым, который сейчас, к сожалению, находится на грани разрушения.

С богатым историческим прошлым? Нехило она приукрасила. Но люди уже возбужденно столпились вокруг золотой модели. Некоторые даже бросали купюры в ящик с узкой щелью, который Лив поставила рядом.

– Своим пожертвованием вы поможете спасти этот прекрасный катер, – продолжила мама Лив. – К тому же во время аукциона вы сможете приобрести мои работы. Выручка пойдет на реставрацию «Джульетты», а оставшуюся сумму мы передадим ЮНИСЕФ. Но прежде, чем начать благотворительный аукцион, позвольте представить вам мою талантливую дочь Оливию Райт. Она обеспечит музыкальное сопровождение вечера.

Все подошли к сцене и начали аплодировать. Лив вышла с гитарой. Она сияла как золотой ангел, но по ее неуверенным шагам я понял, как она волнуется. Ее мама чмокнула Лив в щеку и ушла со сцены.

Лив поклонилась публике, которая вновь начала хлопать, пока Лив устраивалась на высоком табурете. С широкой улыбкой она обвела глазами толпу. Ее взгляд остановился на мне, и улыбка стала шире, глаза светились.

– Добрый вечер, дамы и господа! Я очень рада, что сегодня здесь столько гостей. «Джульетта» много для меня значит, и я благодарю вас за готовность помочь нам сохранить фамильную ценность.

Я ни на секунду не отводил от нее взгляда, она очаровала меня так же, как и всех остальных. Ей это всегда отлично удавалось.

Затем она нагнулась к гитаре, несколько раз дернула струны, чтобы убедиться, что инструмент настроен, и… начала играть.

Едва раздались первые меланхоличные аккорды Poison&Wine группы The Civil Wars, у меня перехватило дыхание. Мне хотелось прижать руку к груди.

Вот она, знакомая боль, черная пропасть. Но в этот раз было что-то еще. В темноте загорелся свет, согревающий изнутри. Это была надежда. Уверенность. В том, что отныне я буду слышать голос Лив чаще, что я увижу, как ее пальцы скользят по струнам и как ее волосы сверкают золотом в свете прожекторов. Потому что Лив снова рядом. Она сидела передо мной и говорила, что больше не уйдет.

Теплое сияние разлилось по моему телу и вытеснило темные тени. В груди больше не болело, наоборот, впервые за долгое время я почувствовал себя целым. Словно осколки сердца постепенно встали на свои места.

Я забыл о подносе в руке. Забыл о людях вокруг. Я застыл на месте и слушал Лив.

Она полностью сосредоточилась на гитаре. Так страстно перебирала струны, словно гитара была ее возлюбленной. Ее бархатистый голос заполнял весь зал. Она так погрузилась в собственный мир, что я мог спокойно ей любоваться. Изящно изогнутые брови, сияющие зеленые глаза, локон, упавший на лицо.

И тут Лив подняла глаза прямо на меня. По моему телу словно прошел ток, я хотел быстро отвести взгляд, но она не сводила с меня глаз, не отпускала.