Когда наступает рассвет

Белые стали сосредоточиваться для решающего броска. Надо было столкнуть их вниз, сорвать атаку. Командир отряда Юркин, поднявшись на бруствер окопа, звонко скомандовал:

— За мной, в контратаку — ура!

Партизаны высыпали из окопов, ощетинились штыками. Словно вихрем подхватило и понесло их на врага:

— Ура-а!

Белые дрогнули, повернули назад.

Вместе со своим отделением кинулась вперед и Домна. Не успела она пробежать и несколько шагов, как увидела Исакова. Скорчившись на снегу, он стонал, неестественно вытянув ногу в своем несуразном валенке.

— Исаков, что с тобой? — нагнулась к нему Домна.

— В ногу ударило… Помогла бы…

— Тут лежать не место. Держись за меня, отведу.

Она с трудом дотащила раненого до укрытия, наложила повязку, чтобы остановить кровь, и повела в санчасть.

В деревне она встретила Маегова, направлявшегося с группой красноармейцев на левый фланг.

— Помощь подоспела… Теперь наша возьмет, это точно! — попыталась она ободрить Исакова.

Тот дышал отрывисто, постанывал. Ступать на раненую ногу не мог, и каждый шаг причинял ему нестерпимую боль.

«Скорее, родные, скорее!» — мысленно торопила красноармейцев Домна.

Возвращаясь из санчасти, она услышала, как слева один за другим раздались дружные залпы красноармейцев. «Подоспели!» — радовалась девушка, ускоряя шаг.

Вернувшись на позицию, осмотревшись, Домна поняла, что наступательный пыл белых ослаб, хотя еще и не был сломлен. Откатившись, вражеские стрелки залегли и открыли огонь, заставив партизан вернуться в окопы. Бой затягивался, и пока трудно было судить о его исходе.

От леса на вороном коне мчался человек в офицерской шинели и черной папахе. Наклонившись в седле вперед, он мчался к залегшей цепи белых солдат. Это был Прокушев. Под градом красноармейских пуль он, доскакав до своих стрелков, сделал отчаянную попытку поднять их в атаку.

— Вперед! Трусы! Вперед! — с площадной бранью истошно кричал он, размахивая револьвером. — Застрелю, кто не подымется!

Он разрядил в воздух револьвер.

Угроза подействовала. Неровная цепь стрелков зашевелилась, снова двинулась на штурм горы. Но кинжальный огонь пулемета на левом фланге и ружейные залпы красноармейцев заставили их залечь на полпути. Прокушев скакал вдоль цепи своих солдат, продолжая гнать их вперед. Но тут его зацепила метко посланная пуля. Он пошатнулся, но удержался в седле. Какое-то мгновение Прокушев, терзаемый желанием довести атаку до победного конца, видимо, колебался, не решаясь покинуть поле боя, но, обессилев, повернул лошадь и поскакал обратно к лесу.

Белые солдаты, оставшись без командира, по одному и группами в два-три человека стали отползать, пятиться из зоны действенного огня. А потом открыто побежали вслед за своим командиром. Вскоре весь фронт белых, оставляя убитых и раненых, покатился к спасительной опушке леса.

Красноармейцы и партизаны с ликующим «ура!» ринулись преследовать отходящего противника.

7

Потерпев неудачи под Чукаибом, прокушевская банда в беспорядке откатилась к Визинге. Красноармейцы и партизаны, преследовавшие противника, на его плечах ворвались в село Визингу…

Переждав некоторое время, портной Иван Дрозд решился оставить убежище и вместе с женой и двумя девушками — школьницами из дальней деревушки, квартировавшими у него, выбраться из подпола. Ему было неясно, что же произошло в селе. Время позднее, слышно, как уже пропели первые петухи. Выйти из дому в такую беспокойную ночь и узнать, что творится на улице, — разве хватит духу?

— Рассветет — все узнаем! А теперь давайте спать! — решил хозяин дома.

Но едва они успели задремать, как вдруг застучали в дверь.

— Что за напасть! — вскакивая с постели, испуганно воскликнул хозяин и прислушался. Стук не прекращался. Дрозд сказал жене: — Выйди посмотри, кому и что надо.

Накинув шушун и шепча заговор от нечистой силы, хозяйка покорно пошла открывать дверь.

В избу ввалились человек двадцать. Все с ружьями, покрякивают с холода, хлопают рукавицами.

Зажгли огонь, изба осветилась.

— Чолэм, хозяин с хозяюшкой! — загудели ночные гости. — Дом ваш, видать, большой, вместительный. Разрешите погреться, переночевать.

— Давайте устраивайтесь, ежели с добром пришли, — сказал портной. — Однако кто вы такие: белые или красные?

— Не признал, хозяин? Красные мы, партизаны. Бой закончили. Разве не слышали стрельбу?

— Как не слышали! Да мы в подполе хоронились, не знаем, что творится на свете. Вчера белые шатались по селу, — с недоверием разглядывая незнакомых людей, сказала хозяйка.

— Белых прогнали, — бойко отозвался молодой боец. Он, сняв шапку, провел рукой по русым завиткам зачесанных назад, стриженых волос. Видать, взопрел паренек, утомился, но держался молодцом и в глазах светился еще не остывший азарт ожесточенной схватки.

— В самом деле, прогнали? — с любопытством разглядывая молодого бойца, спросил портной.

— Вышибли одним ударом.

— Вот хорошо! Натерпелись мы страху. И то им пошей, и это. И все за спасибочко. А из спасибо обеда не сваришь…

— Кстати, насчет обеда, — весело отозвался боец. — Нам бы помыться, чайку вскипятить… Может, воды надо принести? Я быстро сбегаю.