Когда наступает рассвет

— Откуда? По всей Вычегде народ голодает. Взять хотя бы село Усть-Нем. Там раньше всегда с хлебушком были, хорошо жили — луга и пашни у них лучше наших. А теперь и они давно пихтовую кору едят. Сами рады бы хлеб купить, да негде. Вот и ездим сюда, за сотню верст. Нужда заставляет…

Микул снова помешал в котелке варево, попробовал ложкой и брезгливо сплюнул:

— Тьфу, совсем пресная! Из сухой рыбы ушку решили с сыном сварить, да без соли и не еда вроде. Опротивела, в рот не лезет!

— И соли нет у вас?

— Нету. За что ни хватись, ничего нет, все подчистую подмели.

Домна развязала дорожный мешок и вынула соль, завернутую в чистую тряпицу.

— На, посоли, дядя Микул! Да возьми ложкой как следует быть, не стесняйся! Бери, бери сколько надо!

— Не обидеть бы тебя, добрая душа! — Микул осторожно, чтобы крупицы не уронить, взял ложкой соль.

Домна еще ему подсыпала.

— Ух ты, сколько отвалила! Не скупишься, ласковая! Чего ж я тебе за это дам? Ничего-то у меня нет! — сказал Викул Микул.

— Ничего не надо! Я же, можно сказать, уже дома, теперь не погибну!

— Спасибо тебе сто раз! Попотчую сыночка настоящей ухой сегодня!.. Вот так и живем, милая: спичку надвое делим, чтобы дольше хватило. Бабы наши наловчились и без спичек: у кого печка топится, бегут с горшком за угольками. Всяко приходится изворачиваться. Трудно стало, — вздохнул Микул и предложил — Давай уху хлебать! Сварилась, вку-усная! Эй, Петря, обедать! Хватит по воде лазить, ноги потрескаются.

К огню подбежал востроглазый мальчонка с русыми вьющимися волосами.

Микул снял с огня котелок, разложил на постеленной холстине ложки, хлебнул уху и от удовольствия покачал головой:

— Язык проглотишь… Большая ли щепотка соли, а какой вкус придает. Ешь, сынок, на здоровье! И ты, хорошая, нажимай… Откуда, девушка, приехала?

— Из Питера.

— Ух ты! — раскрыл рот мальчик, забыв про уху. — Платок у тебя красивый. Тоже из Питера?

— Ага! Нравится?

— Красный, как огонь! Вон у парохода флаг тоже такой.

— Ешь, ешь, сынок, не вертись, — сказал отец и спросил у Домны: — Подзаработать ездила в Питер? Где там работала?

— На ткацкой фабрике. Закрылась она, и пришлось домой вернуться.

— Выходит, и в Питере не сладко живется?

— Трудно стало… — И Домна начала рассказывать, как живут петроградские рабочие. Рассказала и о том, как ей посчастливилось слушать Ленина.

На косогоре показался Проня.

— Э-эй! — еще издали крикнул он и бегом спустился к костру. — Здравствуйте, добрые люди! Ну как, не надоело меня ждать?

— Пока нет, — улыбнулась Домна. — Присядь, отдышись, а то вспотел даже.

— Бежал через весь рынок, собак переполошил, — поправляя на голове бескозырку с надписью «Гром», бойко отозвался Проня.

— Бери ложку, садись дохлебывать уху, парень, — предложил Викул Микул.

Проня пристроился к котелку. Его не надо было упрашивать.

— Никак, парень, в Красной Армии служишь? — поинтересовался Микул.

— Угу, — отозвался Проня и придвинул к себе котелок. — Остатки сладки. Все подчищу. Можно?

— Доедай, доедай на здоровье! Сам был солдатом, знаю, — поощрял его Викул Микул.

Остатки ухи Проня выпил прямо из котелка. Викул Микул добродушно усмехнулся:

— На свадьбе твоей дождь будет лить, парень. Примета есть такая. Раскиснете с молодой-то.

— Ничего не будет, — утирая рукавом губы, возразил Проня. — А и помочит, не беда! Чай, не из глины, совсем не размокнем.

Он украдкой подмигнул Домне, но та сделала вид, что не заметила.

— Ну как, отвели «важную птицу»? — спросила она.

— Жену Керенского? Проводили куда следует. Там теперь знакомятся с ней.

— Жена Керенского приехала? — изумленно поднял брови Викул Микул. — Вот диво. Что же ей тут понадобилось?

— Тихой жизни ищет, — высказала предположение Домна. — Это сокровище мои прежние хозяева, Космортовы, с собой привезли: они старые знакомые. Жена Керенского и Космортова вместе учились, с тех пор и знакомы. Когда работала у Космортовых горничной, много раз про Керенскую слышала.

— А сам Керенский где? Почему жена не с ним?

— Он со своей свояченицей, говорят, за границу удрал, — передала девушка разговор, услышанный в вагоне. — Двоюродная сестра этой Керенской оставила ей свою дочку. Девочка, которая с ней, не родная ее дочка.

— Надо же так чудить! С жиру бесятся! — покачал головой Викул Микул.

— Ну их к лешему! — тряхнул вихрами Проня. — Попадись этот Керенский нам в руки, показали бы ему, где раки зимуют! Сколько крови по его вине пролито… У нас тут свое сражение было, — сказал он Домне.

— Сражение? Здесь? А ну, расскажи! — попросила девушка.

— Слыхала про имение купца Кузьбожева? В Чове оно, ниже города.

— Кто же не знает Кузьбожевых? По всей Вычегде известны. Каменный домина, магазин в городе, рядом со Стефановским собором! — сказал Микул.

Домна добавила:

— А в Чове у них было имение.