Когда наступает время

- «Меня вовсе не интересует лира Париса. Я хочу видеть лиру Ахилла, с которой он воспевал храбрые подвиги доблестных мужей».

Птолемей погладил древний щит, покрывающий крышку саркофага.

- Лира Ахилла. Она и сейчас с тобой. Да-а-а. Прошлое так явственно стоит передо мной, что иногда я пугаюсь. Думая об Александре и его деяниях, зная все о его победах, ибо сам причастен к ним, я не могу понять одного: как мог он так дерзко быть уверенным в себе? Хотя по-другому и быть не могло. Он засасывал людей, пленяя идеей. Мы опомнились лишь в Индии, иначе ойкумена поглотила бы нас. Давно, еще в Македонии он роздал все свои земли, словно знал, что не вернется. Пердикка спросил его тогда, что он оставит себе, а он ответил: «Надежды», но, умерев, забрал и их. Даже надежды оказались слишком тяжелы для нас. Мы отказались от них. Сражаясь друг с другом почти тридцать лет, мы так и не вышли за пределы свершений Александра.

Птолемей медленно прошелся вдоль ложа.

- Александр, - помолчав, продолжил старик. – Я остался один. Я стар, годы давят на меня. Моя усыпальница почти закончена, и скоро я упокоюсь в ней навсегда. Столько раз я хотел представить тебя старым, и всякий раз понимал, насколько смешон.

Птолемей погладил ладонью безразличный металл саркофага.

- Может быть, подать кресло? – спросил Хранитель, заметив, что колено опять беспокоит старца.

- Если бы ты предложил коня, я бы с радостью согласился, - улыбнулся Лагид. – Какой из меня Спаситель (4), коли меня самого уже спасать надо? Ну да ладно. Пойдем-ка поднимемся на колоннаду. Хочу еще раз полюбоваться Александрией. Завтра священный день. Сорок пять лет. Будет суета. Александр, а тебе бы сейчас было всего лишь семьдесят три.

- Семьдесят четыре, - вежливо поправил Хранитель.

Собеседники подошли к лестнице. Крутые ступени уходили вверх нескончаемым караваном.

- Вот и мой Аорн, - выдохнул Птолемей, словно настроился на крутой подъем. – А ты, дружок, нынче как, легко по горам лазаешь?

- Аорн мне уже не преодолеть, а вот Гинду-Куш еще получается.

- Мне сказали, ты не вылезаешь из библиотеки. Читаешь много, даже переводами занялся.

- Служение Александру – смысл жизни, а в библиотеке я обретаю покой. Ты собрал там лучшие умы и великие знания.

- Государство как мост. Не подведешь достойную основу, долго не простоит. Силой можно завоевать, но удержать лишь знаниями и торговлей, а библиотека – моя гордость. Столько ученых, философов, поэтов потянулись сюда, что Александрия уже затмила даже Афины. Александр пошатнул мир. Люди снялись с насиженных мест и потянулись за знаниями. Шутка ли, Афины обходились без библиотек, знания передавались устно и часто искажались. Еще Аристотель говорил, хочешь иметь философский трактат, переписывай сам у философа и его учеников. Знания не шли в массы. Знания оставались лишь знаниями. Никто, кроме посвященных не мог их применить. Библиотека дала начало книгопроизводству. Мастерские по изготовлению папирусов, чернил, тростниковых перьев, писцы, торговцы… Разве этого мало? Целый квартал занимается изготовлением книг. Мы собрали их более пяти тысяч, и вскоре библиотека стала мала. Ты ведь сам присутствовал, когда мы открывали малую библиотеку при храме Сераписа в юго-восточной части города.

Хранитель видел, как просияло лицо старца, как засверкали его глаза, словно солнце, не удержавшись, опрокинулось в них. Он невольно подумал, что годы не изменили Птолемея. Он остался таким же, как и пятьдесят лет назад. Фараон, признанный жрецами богом, оставался и сейчас столь прост в жизни, сколь жаден до знаний. Александр дал ему все: положение, богатство, но, не имея своих, он просил у друзей столы, приглашая их же на обед. Невольная улыбка тронула тонкие губы Хранителя, ведь он не ошибся, выделяя его из всех сподвижников базилевса еще в Персии. Он вспомнил ссору Александра со своим секретарем.

- Да ты не слушаешь меня? – спросил Птолемей, устало присаживаясь на ступеньку. – Ты о чем-то задумался?

- Ты говорил про книги. Я вспомнил зоорастров.

- Авеста, - протянул старик. – Скрижали с золотыми буквами. Песни Зарарустры. Александр так и не узнал, что я сохранил их. Ты – один из немногих, кто может видеть их. Я приказал переписать тексты много раз, но эти…

Запыхавшись преследовать Бесса, Александр безразлично взирал с коня, как бесчинствуют его воины. Они разграбили город, не решив подступиться лишь к древнему храму.

- О чем ты думаешь? – спросил Птолемей, поравнявшись с царем.

- Интересная получается вещь. Бесу стоило так подло убить Дария, чтобы, возложив на голову тиару и объявив себя царем, унаследовать вместе с этим и его судьбу. Дарий бежал и принял смерть из рук Бесса. Теперь бежит Бесс, и я уверен, что он примет смерть из рук близких.

- Мы нашли древний храм, - весело сказал Леоннат, сдерживая раззадорившегося коня. – Жрецы молятся вокруг костра, распевая песни.

- Распевают песни, – удивился Александр, - Вместо того, чтобы воздать мне почести?

- Они говорят, что признают лишь одного бога.