Когда он шагнёт…

Фонарные ночи и ангелы на игле
Светлы и беспечны, хоть бесам
                                не счесть числа.
Я – черная точка, я – оттепель в феврале,
Еще не тепло и даже не тень тепла.

До труб Иерихона парсеки полярных
                                                вьюг,
До скрипок Вивальди один оборот Земли.
Железные птицы гнездиться летят на юг,
Попутчик в маршрутке сказал мне,
                               что он – Шарли…

А я – передышка, возможность
                                ослабить шарф,
И в пьяном веселье сугроб разметав
                                         кругом,
Увидеть под снегом все тот же холодный
                                        шар,
Такой же, как прежде и все же чуть-чуть
                                   другой.

И все же, и все же, в февральской
                                        судьбе моей
Порою бывает недолгий павлиний миг,
И теплые руки, и лица родных людей,
И темное пиво, и строки любимых книг.

Такая безделица, малость, что – просто
                                                 смех!
Но этого хватит, чтоб снег отряхнуть
                                        с ключиц,
И крылья расправив, подняться свечою
                                                 вверх,
Проспектами ветра, дорогами хищных
                                                 птиц!

Все выше и выше, пространство собой
                                           пронзив,
Как звезды порою пронзают небес
                                          покров,
И взгляд преклоняя к земле, что лежит
                                         в грязи,
В болоте столетий увидеть ростки цветов.

Как зернышки рая в кромешном и злом аду,
Как проседи света в одной бесконечной
                                                 мгле,
И я умолкаю, парю и спокойно жду.
Мы – черные точки, мы – оттепель
                                          в феврале!

Серебро

Все больнее дышать, все труднее
                                подняться с утра,
Посмотрите в глаза, а иначе я вас не
                                         узнаю.
Нет ни чести, ни мудрости в тех, что
                                танцуют по краю.
Только смелость безумцев, не знающих
                                зла и добра.

Только жажда агоры в расширенных,
                                черных зрачках,
Чтоб любили до гроба, и ждали,
                       и кланялись в пояс.
По-гусарски рисуясь, вскочить
                      в ускользающий поезд,
Чтоб с последним аккордом сорвать
                       восхищенное «Ах!»

И писать как-то так, чтобы каждый
                      услышал «Внемли!»,
Чтоб хотя бы на время оставил коктейли
                                         и суши,
И собой увлажнять омертвелые, черствые
                                         души,
Словно дождь увлажняет иссохшее лоно
                                        земли.

Но стихи не даются, и не на что вдруг
                                        опереться,
Там где слово горело, теперь не осталось
                                        огня.
Вы хотели сердечности? Слушайте, вот
                                оно – сердце!
Так держите, владейте и пейте, и ешьте
                                        меня!

А когда изгладится багряное, сладкое,
                                         свежее,
Вы отправитесь спать, совершив
                               повседневный стриптиз,
И не зная еще, что уже не останетесь
                                        прежними,
Как не знает безумец, когда завершится
                                        карниз.

М. А. Булгакову