Когда она меня убьет

Но есть мелочи, которые повторились с точностью до идиотизма. Однажды я разбила стакан — в той своей первой жизни. Я никогда бы об этом не вспомнила, если бы не метка, которую оставила мне судьба. Мне тогда было лет пятнадцать. Я налила в стакан воду из графина и, пока несла его к столу, так крепко сжала пальцами, что стакан рассыпался на мелкие кусочки. И один из них ужасно больно впился мне в палец. Да так сильно, что, когда его вынули, кровь лилась не переставая, и боль была непереносимая. Но и это бы забылось, потому что любая боль забывается, если только она не оставляет шрамов. А у меня остался шрам — маленький, едва заметный, но он так и не исчез до конца той моей первой жизни. К тому же шрам этот, который вряд ли кто-то кроме меня мог разглядеть, находился на среднем пальцем, и каждый раз, когда я надевала кольца, я делала это с особой осторожностью, потому что некоторая не болезненность, но неприятная чувствительность на месте шрама сохранялась.

Стакан, шрам, почти незаметный, я вряд ли вспомнила бы о них во второй своей жизни, если бы все не повторилось. Лишь с незначительными изменениями. Я налила воду не из графина, а из-под крана. Стакан был не тонкого стекла, а обыкновенный — граненый. Но он точно так же разлетелся в моих руках и точно так же поранил мне палец. И точно так же хлынула кровь на пол. А я, морщась от боли, вместо того чтобы поскорее избавиться от осколка, смотрела на свою рану как завороженная. Вспомнив не только тот случай, но и все мои кольца, которых у меня было десятка с два и которым я любила давать прозвища в своей первой жизни.

Повторилось. Все повторилось. Как это страшно. А вдруг все неприятное повторится столь же точно, как и этот болезненный случай? Но мне было всего пятнадцать лет, до встречи с ним были еще годы и годы, и я была уверена, что сумею перехитрить судьбу. Я попробовала вспомнить, какие травмы еще получала в прошлой жизни, чтобы попытаться предотвратить их. Ведь это теперь можно изменить. Если бы я помнила про стакан, то в этот день постаралась бы вообще не прикасаться к посуде. И ничего бы не случилось…