Когда она сказала «да»

— Дорогая миссис Нельсон, как трагично, что вы не заказали платье у этого удивительного человека! Трагедия, настоящая трагедия!

— Дорогая, я уверена, что леди Портер замолвит за вас словечко…

У Беатрис хватило сил только на то, чтобы сохранять словно приклеенную к губам улыбку или смеяться пустым механическим смехом и наконец нырнуть в полутемную нишу, чтобы спрятаться от разлившейся вокруг симпатии к леди Портер.

Оказавшись одна, она прижала ко лбу кулаки. Собственная кожа сжигала ее.

Что-то маленькое и круглое попало под туфельку. Она рассеянно нагнулась и подняла шарик величиной с ягоду крыжовника и переливавшийся даже в тусклом свете.

Кто-то потерял жемчужину.

Калли увидела леди Рейнс, которая стояла на противоположном конце зала и разговаривала с величественной красавицей-блондинкой, серебристой богиней Луны в маске лисички. Обе женщины немедленно повернули головы, и Калли поняла, что они за ней следили.

— Не удостоите меня чести протанцевать этот вальс?

Калли обернулась. Рен склонился перед ней в низком поклоне и предложил руку. Поднял голову и бросил на нее пылающий взор. Сердце Калли бешено заколотилось, а дыхание пресеклось.

«Боже, какой у меня красавец-муж!»

Она с радостью вложила пальцы в его ладонь. Ладонь слегка дрогнула.

— Конечно! Меня пока никто не приглашал, но, по-моему, это не вальс.

Рен поднял свободную руку и, не отрывая глаз от Калли, беспечно щелкнул пальцами. Задорная мелодия мгновенно сменилась аккордами вальса.

— А сейчас?

Жест властного хозяина дома. Не того человека, который считал себя ожившим ужасом. Которому следует просить прощения за само свое существование. Преображение было поистине волшебным. Вот что значит уверенность в себе!

Но так ли это?

Калли вспомнила слова леди Рейнс:

«Совершенно иная магия…»

Но тут Рен сжал ее в объятиях, и она немедленно забыла о всех и вся, когда он притянул ее к себе, как диктовали правила танца, и закружил по залу.

— Ты такая красивая, когда танцуешь, — пробормотал он. — Почти так же красива, как когда…

Он не договорил, но выражение его глаз все досказало.

Сердце Калли билось неровно, но она надменно склонила голову набок.

— Почти? Должна сообщить, что на мне платье самого Лементье.

— Знаю, — кивнул он, весело блеснув глазами. — Мне уже сказали. Должно быть, счет будет настолько длинен, что можно оклеить им верхнюю галерею.

Она прикусила губу.

— Ты рассержен? Но эти женщины так счастливы, это очень великодушно, и они искренне благодарны…

— Тише, Калли. Я не сержусь.

Он закружил ее так быстро, что оторвал от пола и, склонив голову, прошептал:

— Кроме того, я решил, что ты должна мне за это жемчуг. Двадцать пять или тридцать платьев? Жемчужину за каждое, согласна?

Тридцать жемчужин.

Еще тридцать ночей в его объятиях, в его постели, в его жизни.

Калли повернула голову и поймала его губы своими. Поспешное жаркое воровство. Она тут же отстранилась и улыбнулась:

— Думаю, что шедевры Лементье должны стоить не менее двух жемчужин за каждый. Но не сегодня, если ты помнишь.

Рен поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Я прекрасно припоминаю.

Он многозначительно улыбнулся.

Сердца их бились в унисон, взгляды скрестились, но они продолжали танцевать, пока музыканты не переглянулись, пожали плечами и заиграли мелодию сначала.

Когда вальс наконец закончился, Рен с трудом отпустил Калли. Танец с ней давал ощущение полета. Он почти не чувствовал себя чудовищем, когда обнимал ее. С ней он верил, что снова может стать мужчиной.

Но он затанцевал ее едва ли не до бессознательного состояния. Она висела на его руке, раскрасневшаяся, обмахивавшаяся веером и явно хромавшая.

— Черт! Твоя лодыжка! Почему ты не сказала?

— И упустить возможность танцевать с тобой?

Он подвел ее к резному стульчику, словно по волшебству появившемуся в бальном зале.

— Садись. Я пойду за шампанским. Где все эти приспешники Баттона?

Калли неожиданно схватила его за руку.

— О Рен, мы должны присмотреть за Баттоном. Это, что ни говори, не Лондон. Леди Рейнс сказала очень странную вещь…

— Калли, каждый мужчина в этом зале только сейчас обнаружил, что Баттон сшил их женам платья, достойные королевы, по цене мешка муки. Весь последний час они пьют за его здоровье!

Он заметил лакея с подносом и поманил к себе. Но будь он проклят, если тот не повернулся и двинулся в противоположную сторону.

— Черт возьми!

Рен погладил Калли по руке.

— Оставайся здесь. Я сам принесу проклятое шампанское!

Он направился туда, где видел другого слугу, разливавшего шампанское в бокалы, которые потом уносили лакеи. Но едва толпа сомкнулась за ним, как он полностью осознал слова Калли.

«Леди Рейнс сказала очень странную вещь…»

Рейнс?! Погодите… что…

Он развернулся и направился к маленькому стулу, но Калли уже исчезла.

Рейнс?

Нет. Этого не может быть.