Когда оживают Страхи

Глаз стража. Покрытый копотью, не светящийся и потому очень похожий теперь на человеческий, он лежал на земле, обращенный ко мне желтоватой радужкой и пустым черным зрачком. Поколебавшись, я вернулся и присел, разглядывая неожиданный подарок. Достал окуляр, и с его помощью увидел в глубине механизма сложнейшую теургическую вязь, невольно залюбовался как произведением искусства. Металл и стекло, хрусталь, сложные линзы, неизвестные материалы, филигранная механика.

Если не ошибаюсь, в одном из источников упоминалось, что некоторые из стражей умели бить лучами света, сжигали врагов одним взглядом. Обладал ли такой способностью встреченный одержимый, неизвестно, я не разбираюсь в сложных машинах. Но невольно затаил дыхание от созерцания кусочка древних технологий, невероятных и практически совершенных по сравнению с современным уровнем.

В глазу чувствовались остатки энергии Изнанки. Немного, крохи по сравнению с изначальным уровнем. Но замкнутых контуров, способных привести к взрыву или иным неприятностям, не обнаружилось. Как и Тьмы. Выгорела полностью.

Равноценный обмен?

Хмыкнув в ответ на такие превратности судьбы, я почему-то воровато огляделся, а затем схватил глаз и взвесил тяжелый холодный кругляш в ладони. Очистил от копоти и сажи, кинул в сумку. Может, пригодится. А может, и нет. Но какая разница? За останки стража и возможность изучить подобное Лига если не продаст душу, то точно выпишет чек на немалую сумму. Что неплохо.

Оставалась сущая безделица: выжить в Лимбе, а потом как-то вызволить друзей и разобраться с Лиамом. После этого можно заниматься и долгами, и вопросом Теней, и сбытом всякого хлама, и разговорами с тайной службой.

Сдаваться я не собирался. И потому, бросив последний взгляд на особняк и изломанную фигуру стража, направился к галерее.

Следовало поторопиться, Тьма просыпалась.

Глава 8

Терпение – есть величайшее благо. Терпение и осторожность должны стать вторым именем искателя, гармонично уравновешивать любопытство с жадностью.

Кому ты сделаешь хорошо, если поторопишься и вляпаешься в неприятности, бессмысленно подохнешь? Да никому. Себе тем более. Мертвецам-то уже ничего не нужно. Потому надо уметь выдерживать паузу и действовать строго тогда, когда полностью уверен в обстоятельствах, собственных силах и успехе предпринятого. Ни раньше, ни позже. Вовремя. И тогда получишь то, к чему стремился: знания, деньги, признание.

Так, помнится, втолковывал Старик юному и наглому лорденышу, который лишился отца, а затем и надежды на нормальную жизнь и веры в силу собственных уникальных талантов. И надо сказать, втолковывал часто. Иногда больно, подкрепляя слова крепкими подзатыльниками. Предоставлял настоящий выбор и в полной мере давал ощущать на своей шкурке последствия.

Да, в юности я не отличался ни смирением, ни самоконтролем. И, положа руку на сердце, был тем еще нахаленышем, который любил получать все и сразу, не прикладывая усилий. Справедливости ради стоит заметить, что весьма талантливым, неглупым и обучаемым. И то, что выжил да и чего-то достиг, говорило: воспитание Старика дало определенный эффект.

Впрочем, сам Дампир так не считал, продолжая называть меня сопляком, больше надеющимся на удачу, чем на успех. Я же имел собственное мнение. Но сейчас, после нескольких часов в Лимбе, готов признать, что старый пират был прав. Ведь из-за собственной глупости и нетерпения я влез в тот особняк, должным образом не разобравшись. А потом потерял контроль и побежал, забыв о блуждающей неподалеку твари. И хотя вышел сухим из воды, но на грани, на волоске от гибели. Спасся лишь благодаря стечению обстоятельств, удаче и спонтанным решениям. Профессионалы так не работают. Не ударяются в панику, не ищут легких решений. Я же совершал ошибку за ошибкой. И сейчас почти готов сорваться и ступить в ту же лужу.

«Терпение, – сказал я себе, прячась за окном, что смотрело на здание-колонну Анклава теургов из соседнего строения. – Не торопись, Орм».

Путь через верхний район выдался чрезвычайно долгим и тревожным. После шума, учиненного мной и стражем, из канализационных коллекторов полезла всякая мерзость, и приходилось петлять, прятаться, искать обходные пути. Я видел черных слизней, медленно ползающих по улицам. Видел тварей вроде пауков и крабов, покрывших один из особняков стеклянной паутиной. Пару раз сталкивался с одержимыми в виде людей – монструозных, с пергаментной кожей, запавшими глазами, с шевелящимися во ртах червями.

Везло лишь в одном: твари только-только пробудились и не чуяли меня. Бродили по улицам, и их оставалось лишь аккуратно обходить. Но сие занимало время, и к арке, а затем и к убегающей на нижний уровень винтовой лестнице я добрался не за пятнадцать минут, а за битых три часа. Спуск преодолел без приключений, но и дальше продолжал двигаться медленно и осторожно, наученный горьким опытом.