Когда оживают Страхи

Дурацкая мысль заставила замереть, я чуть не отмахнулся от досады. Но через миг вернулся к дикой идее. Боясь того, что не получится, и еще больше опасаясь успеха, присел на корточки и посмотрел на тень.

Тень посмотрела на меня.

Мотнув головой от неожиданно странного ощущения, звенящего и ясного, я затаил дыхание – неужто так элементарно? А затем медленно потянулся и притронулся к тени левой рукой, схватил, как невесомую простыню.

И она отозвалась, подалась навстречу, как ткань. Я встал и поднял ее, как оброненный плащ, и, вновь поддавшись наитию, шагнул внутрь, как в тоннель.

Лимб вряд ли можно назвать теплым и комфортным местом. Но именно сейчас я по-настоящему понял, что такое холод. Мороз ударил, как плетью, – хлестко и больно, наотмашь. Кожа моментально онемела, а дыхание перехватило, в ушах зазвенело.

Но справившись с первым ударом стужи, я моргнул и сообразил, что краски почти привычно исчезли. Не так, как происходило в Изнанке. Там мир заливало белым и реальные предметы казались темными росчерками во мгле. Здесь иначе. Объем и текстура сохранялись, но окружающее приобретало некую прозрачность и эфемерность, черные и белые тона в сотнях вариаций заполоняли все вокруг. А еще чрезвычайно обострились ощущения. То, что ранее ускользало от внимания, стало чертовски ясным. Вот как сейчас.

Тьма вихрилась вокруг роем аспидных хлопьев. Как пепел на картинах древних художников. Тишина наполнилась невнятными звуками: шорохами, ударами, голосами.

Поморгав, я вернулся к проему двери. И отчетливо увидел за полупрозрачными силуэтами зданий движущиеся вдалеке густые кляксы. От них веяло опасностью, голодом и нечеловеческой тоской. Вестники и твари рангом пониже.

Я перевел взгляд и невольно замер, приоткрыв рот в удивлении. Потому что поначалу не смекнул, что вижу. Но через миг догадался: здание Анклава. Запутанная структура, напоминающая пространственную головоломку невероятной сложности, где по черным линиям бегали искорки, виднелись пульсации нескольких ярких сердец-источников. И вместе с тем я видел и саму обитель. Но типа отражения или наложенного изображения.

Зрелище завораживало. Я услышал странную музыку, долетающую оттуда, и догадался, что так звенят теургические контуры. Но вместе с тем лицезреть такое больно: мозг с огромным трудом обрабатывал увиденное, и через несколько секунд голова страшно разболелась, пришлось отвести взгляд.

Пожалуй, совершенно случайно я посмотрел на здание академии. И вновь почти не удивился, заметив на третьем этаже, за большим стрельчатым окном, зыбкие человеческие фигуры. Увидел и подрагивающую пелену вроде мыльного пузыря, густую мглу. Работа какого-то скрывающего артефакта? Вроде плаща забвения?.. Но если в реальности эти хитрости ничем себя не выдавали, то тут я их видел, хоть и смутно.

Прищурился, напряг чувства. И в момент наивысшей концентрации ощутил чудовищную боль в теле, усиливающийся страшный холод, без труда вонзивший клыки в мои внутренности. Попытался сдвинуться, но завяз. Огляделся вокруг и с ужасом увидел десятки Теней, смотрящих на меня с жадностью голодных зверей, медленно подкрадывающихся.

«Ты думал обойдеш-шься без-с меня? – насмешливо шепнуло в уши. – Думал, с-справиш-шься Мак-Моран-н?.. Но я з-сдес-сь, хоз-зяйка Теней!»

Промолчал, осознав, что угодил в ловушку. Лишь яростно дернулся, пытаясь освободиться. Но с возрастающим отчаянием понял: тону в Тенях. Взвыл и ударил одну из накинувшихся тварей. Развернулся и пнул другую, ощутил тяжесть на плечах. Принялся разбрасывать мерзких чудовищ, задыхаясь и слабея с каждой секундой.

Лишь отчаяние позволило вырваться. Я отшатнулся к двери, присел. И осознал, что безликие монстры тоже опасливо застыли. Некоторые таяли, исчезали. По моим же рукам пробегали темные искры и языки пламени, раздавалось угрожающее потрескивание.

«Ты подчиниш-шься, Мак-Моран-н! И я не нарушаю клятву… сами так захотели».

– Да черта с два! – сплюнул я упрямо. Заметил свою тень, что так и не исчезла при переходе, а преданно стелилась у ног, и, сообразив, как следует действовать, схватил ее, вздернул и шагнул, как в люк.

Откуда-то издалека прилетел разочарованный вой, шипение десятков злобных тварей. Но было уже наплевать, я без сил рухнул прямо на пол и скрючился в судорогах. Сколько лежал, не помню – без мыслей, на грани потери сознания, но через какое-то время боль начала отступать. Я задрожал, застонал. И едва пошевелился, понял, что с меня сыплется иней и куски льда.

Проклятая стерва почти поймала. Не зря же опасался туда соваться. Но как же удачно сообразил, что выйти можно тем же путем, что и вошел.