Когда оживают Тени

Запаса обычно хватает минут на пять — достаточно, чтобы дать шанс выбраться из задымленного помещения или добежать до пункта первой помощи с универсальными масками и скафами, пробыть под водой какое-то время… Фергюсу хватит и подавно. В случае чего есть запасной из его комплекта.

Торопливо призвав Изнанку, я опять всмотрелся в шоковую Печать перстня. Подправил в одном месте, слегка изменил свойства. И сообразил, что энергия начала стремительно рассеиваться. Прижал печатку к груди друга, активировал.

Ровно секунду ничего не происходило, а затем тело поэта выгнуло дугой. Мгновенно напрягшиеся мышцы натянулись как жгуты. Фергюс вновь безвольно упал на пол, но, когда я поднес пальцы к шее, вновь ощутил слабое биение. На щеках появился легкий румянец, веки затрепетали, а кровь перестала стекать по повязкам.

Слава новым и старым богам! Вроде б получилось.

Смахнув испарину со лба, я шумно выдохнул и отбросил бесполезный теперь перстень. Подобрал кортик и встал, намереваясь отправиться на свалку в поисках пары железных прутов, тряпок и ремней, чтобы соорудить волокушу. Но едва оказался на пороге храма, замер и прислушался к ощущениям.

Оба МакКейна ушли, и звуки шагов, голоса давно растворились в обволакивающем безмолвии грота. Стало тихо, я слышал, как осыпается мелкий сор, капает и журчит вода, пищат крысы. Но из-за того более жутким было внимание, коим сочилась темнота пещеры. Настороженностью, опаской и холодной жестокостью, готовностью убивать.

Странно… отвлекся ненадолго, а количество неизвестных чуть ли не удвоилось И те, что пришли первыми, здорово приблизились. Чужие взгляды смотрели из-за ближайших завалов, с галерей и лестниц, из-за колонн и строительных лесов.

Глубоко вдохнув, я полностью раскрылся ощущениям, напряг и расслабил мышцы.

Кажется, зря надеялся, что просто следят. Такое нельзя игнорировать.

Переговоры в планы неизвестных тоже видимо не входили. Потому что спустя мгновение, из тени сбоку кинулся первый. Я лишь уловил чужое намерение, а затем увидел смутное движение, услышал выдох и топот. Шагнул вправо, чуть присел и выбросил руку с клинком.

Тяжелая туша чуть не сломала кости, мышцы и суставы застонали от боли, не зажившие ребра после боя с Кукловодом жалобно хрустнули, а из глаз брызнули искры и слезы. Но когда цветные круги перестали плясать перед взором, я увидел неизвестного. Высокий крепкий мужчина средних лет, коротко стриженый, с залысинами и трехдневной щетиной на мясистых щеках, с шрамами и сломанным когда-то носом. Одетый как работяга Портового, в комбинезон-робу и потертую куртку, но слишком упитанный и мускулистый, слишком здоровый, слишком чистый для настоящего трудяги.

Он хрипел, навалившись всем весом, в глазах плескался целый океан предсмертной беспомощности и испуга, изумления. Из раны на шее струей била горячая кровь. Стекала по кортику, по моим запястьям, жгла как кислота.

Эмпатия не заменяет другие органы чувств, но при должном сосредоточении и навыке выводит восприятие мира на совершенно иной уровень. Тогда глаза становятся не нужны, и видишь почти в полной темноте. Тогда заранее можно рассчитать чужие намерения и телодвижения, действовать на опережение. Умело скрываться. Или драться так, что враги трижды пожалеют о совершенном нападении.

Другое дело, что эмпатия не панацея и добиться подобного состояния можно лишь после долгих тренировок. Полагаться полностью также глупо, есть и побочные эффекты. Но здесь и сейчас я использовал доступные способности на полную.

Нападавший выронил короткий кинжал, покачнулся и начал заваливаться навзничь. Я хотел отпустить и позволить упасть. Но тут где-то сбоку и в некотором отдалении особенно ярко полыхнуло чужим яростным предвкушением и азартом. Рефлексы заставили схватить умирающего детину крепче и заслониться как щитом.

То, что ошибся, я уразумел спустя мгновение, когда вместо выстрела раздалось холодящее кровь «умпс-с-с-с» и красноватый сумрак пещеры разорвала блеклая голубоватая вспышка. Волосы встали дыбом, по одежде сыпанули яркие злые искры, а правое предплечье ожгло и пронзило резкой болью. Я охнул и выронил тело детины, отшатнулся ослепленный и оглушенный. Но когда зрение вернулось, увидел обожженный труп — жирно чадящий, наполовину обугленный, лишенный руки по локоть.

Кровь не текла. Запеклась, превратилась в поджаристую корку. Одежда на спине испарилась, обнажив покрытую волдырями и язвами влажно блестящую рану, подгоревшие кости ребер и позвоночника. Половину головы срезало, волосы тлели, едкий дым выедал глаза наравне с отвратительной вонью паленой плоти.

Стрелок промахнулся лишь ненамного, запутавшись в игре теней. Чуть бы поточнее, и прожег нас обоих насквозь. Искромет не винтовка в привычном понимании, так как тянет силу из Изнанки, аккумулирует в конденсаторах и самих патронах. Плотный сгусток заряженных дробин в полете превращается в струю наэлектризованной плазмы, способен плавить сталь и крошить скалу.