Когда оживают Тени

И через мгновение я сообразил, как следует поступить, придумал план. Устроил несколько перебежек, но теперь двигался в строго определенном направлении. И в один из рывков сумел удачно оторваться настолько, что получилось ненадолго спрятаться у стены какого-то дома. Торопливо вытащил из планшета добытое кольцо, призвал Изнанку и надорвал контур артефакта. Вскочил и побежал, что есть сил. А когда заметил мчащегося в конце улицы Стража, смекнул — расчет верный. Он уловил истечение энергии, теперь ориентировался строго на него. И надо сказать, быстро догонял.

Я рисковал. Ведь не знал, сработает ли идея, верна ли логика. У меня могло не хватить сил. А попадись под ноги случайный камень, споткнись или упади я — и конец. Да и сам одержимый мог почуять неладное.

Но в тот миг выбора у меня не оставалось. Я отдался бегу, как единственному, что могло спасти. Мчался длинными прыжками, напрягал мускулы, высматривая приметы, знакомые места, прислушиваясь к ощущениям.

И когда в груди начало невыносимо жечь, я почти с ликованием почувствовал боль в татуировках, мерную пульсацию Машины. Услышал за спиной нарастающий топот, и резко свернул в проулок, промчался мимо знакомой бронзовой ограды. Размахнулся и швырнул кольцо во двор того особняка, откуда недавно убегал без памяти. А сам отпрыгнул прочь под прикрытие разбитого павильона по продаже напитков, упал и распластался на камнях — уставший, разбитый, не способный вздохнуть, не говоря о том, чтобы пошевелиться.

Секунда тянулась за секундой. Мучительно. Медленно. Грохотание крови в ушах успело притихнуть, я с содроганием понял, что наступила полная тишина. Будто и не было никакой погони, пряток на улицах. А сам Страж словно растворился в зеленоватом сумраке района.

Оторвав подбородок от пола, я напряженно всмотрелся вперед. Особняк выглядел почти так же, каким я запомнил, когда шел туда — пустой, мертвый. Мерцание и вибрации прекратились, и лишь пульсирующая боль в руках напоминала о работе Машины, об опасности впереди.

Проспект и второстепенные улицы тонули в спокойствии. Фонари притухли и едва-едва мерцали, как-то сонно и слабо. Булькало и хлюпало в ближайшей канализации, вентиляционный узел неподалеку с хрипами и шелестом проталкивал воздух.

Где я просчитался?.. Где?.. Неужели монстр почувствовал неладное и затаился, не поддался азарту погони?..

Паника накрыла как покрывалом. И я едва удержался, чтобы не вскочить не побежать. И если бы так поступил, то проиграл бы окончательно и безоговорочно. Тварь бы учуяла, кинулась по следам. А я бы долго не выдержал.

За мгновением тишины последовал звук разорванной струны, близкий и громкий, угрожающий. И в следующий миг на крыше здания через дорогу тускло блеснул металл. Над головой зашуршало, и монстр тяжело приземлился прямиком во дворе особняка, размашисто ударил когтями по полу в месте, где лежало кольцо. Раздался скрип и визг, посыпались искры и разлетелись мелкие осколки, пыль. И когда она улеглась, стало видно, что Страж сидит на корточках и суматошно шарит руками по камням. Глаз с чудовищной скоростью мечется, пытаясь найти ускользнувшую жертву.

— Ну же, — шепнул я. — Работай!

Тварь медленно разогнулась и со скрипом повертела головой. Я замер, вжался в пол как мог. И с ужасом понял, что ужасный глаз меня отыскал, зрачок вновь сузился.

Металл тяжело звякнул о камни, существо сделало первый шаг. Помедлило и сгруппировалось для прыжка, продолжая пристально сверлить меня взглядом. Выставило вперед когти, как бы намекая на то, что произойдет дальше.

— Ну же! — уже не скрываясь, крикнул в отчаянии я.

И будто услышав, дрогнул пол. Машина в глубине особняка поначалу притихла, словно от удивления, пульсация сбилась с ритма. А затем волна в Изнанке ударила опять, да так мощно, что я взвыл от боли. Но и сквозь слезы, кровавую пелену увидел, что Страж так и не прыгнул. Замер. Застыл. И немного опустил голову. А глаз панически заметался в орбите.

Второй удар.

Дым над головой твари стал гуще. По рукам и ногами побежали мелкие искры, злобно впиваясь в черные так похожие на переплетение вен нити черноты. Страж дрогнул и поднял руку, схватился за грудь чертовски человеческим жестом боли. Острые когти взвизгнули по нагрудной броневой плите, оставили борозды.

— Да сдохни, наконец! — просипел я.

С третьим ударом волны искры превратились в чадное пламя, что разгорелось сначала вяло, а затем загудело и полыхнуло так, будто занялась болгова нефть. Причем ручейки огня как червяки вгрызались в плоть машины, стремились пожрать черноту.

И тогда тварь закричала. Не так, как смог бы человек, скорее походило на низкий раскатистый гул. Монстр выгнулся дугой, явно неспособный более куда-то идти или прыгать, словно в агонии принялся царапать грудь, отрывая пластины брони. Но когда сорвал кирасу, оттуда хлынуло больше огня.