Когда оживают Тени

И к слову лишь оголтелые искатели подобны ворам. Те, что поумнее, а к таким я причислял и себя, умеют вести дела вчистую, законно. Или почти законно. Ну а глупые долго не живут.

Как пришел к такой жизни, история иная. И о подобном вспоминать никто не любит, вот и я гнал воспоминания подальше. Но в последние месяцы получалось хуже. Одолевали достаточно банальные вопросы. А что если бы обернулось иначе? Что бы произошло, если б монахи не обнаружили моей связи с Изнанкой и не отправили в Семинарию вместо Академии? И не случись той атаки на церковную школу, как бы сложилась судьба?..

Глупые вопросы без ответов. Потому что прошлое не изменить, как ни старайся. Иногда настигает, заставляет думать, возвращаться к тому, что вроде бы оставил позади.

— Вас интересует нечто конкретное? — спросила библиотекарь, закончив с записями.

— История Тары, третий век от Исхода, второй век от рождества Христова, — ровным голосом ответил я.

— Темный период?

— Да. Годы падения последней королевской династии, Исход.

Она промолчала, но изумлением повеяло почти осязаемо. А я забеспокоился — чем-то выдал себя? Вроде специально назвал более ранний промежуток, но в том же временном отрезке. Или предупредили, чтобы стерегла вот таких любопытствующих?..

— Хм…

— Что-то не так? — с вежливой улыбкой спросил я.

Женщина снова окинула меня внимательным взглядом поверх очков, в глазах мелькнуло смутное беспокойство. Поправила выбившуюся прядь волос у виска, покачнула головой.

— Нет, все в порядке. Просто странно. Данным периодом в последнее время интересуются довольно часто.

— Люди с официальными письмами лордов? Серые и незаметные личности? — максимально иронично, так чтобы дошло — шутка, — хмыкнул я. А сам подумал — вполне предсказуемо. Команды, ушедшие на штурм Лимба ранее, не могли не подготовиться.

— Нет, наши преподаватели… Ладно, я думаю, совпадение. Вас проводят, профессор.

Библиотекарь присела на стул, пошарила ладонью за стойкой — вероятно, нажала кнопку вызова. И через минуту из коридора в правом торце комнаты вышел парень в форменном комбинезоне, по-видимому, студент, подрабатывающий на досуге. Худой, с коротким ежиком светлых волос и прыщами на лбу, сонным взглядом.

Паренек взял у администратора карточку и сделал знак — следуйте за мной.

Шли мы долго. Сначала по длинному коридору с отшлифованными до блеска стенами, вдоль стальных дверей с номерами и чеканенными изображениями мифических, птиц, зверей, деревьев. Одна оказалась распахнута, и за ней я разглядел аудиторию с множеством столов, книжных шкафов. Некоторые места заняты, под светом настольных ламп в окружении бумаг и письменных принадлежностей сидели несколько парней и одинокая девушка, напряженно трудились.

Секция для студентов. Не все ринулись праздновать.

Минут через пять быстрой ходьбы коридор свернул, потом еще раз. Мы поднимались и опускались по небольшим лестницам, миновали обширные залы, сплошь забитые стеллажами с книгами. И если поначалу звуки шагов тонули в ворсе толстого ковра, вскоре туфли заскрипели по камню. Лоск и красота тоже куда-то делись, и вместо фигурных литых абажуров появились практичные фонари — в противоударных клетях, пыльные и на вид старинные.

Пришлось преодолеть и несколько шлюзов. Чем дальше, тем старше становились книги. Для подобных создавался особый микроклимат, без влаги, с четко рассчитанным процентом азота и кислорода в атмосфере. И насколько я знал, раз в несколько месяцев помещения заполнялись смесью специальных газов и аэрозолей, предназначенных для уничтожения бактерий. Считалось, что это помогает продлить жизнь ветхой бумаге. Редкие оригиналы держали в стеклянных контейнерах, вынимать из коих не рекомендовалось.

— Пришли, мистер.

Мы оказались в очередном безликом зале: с грубо отесанными стенами, наполненным сумраком, что родился в результате смешения тусклого света и густых теней. Тут имелись шкафы — бесконечные вереницы стальных стеллажей, убегающих во мрак, забитые корешками пухлых томов. Столов мало, четыре штуки. И понятно отчего, разрешение на доступ к данной секции имели немногие. Здесь хранились копии редких книг, а также относительно свежие оригиналы.

— Вот картотека. Выбирайте, я принесу, — вновь подал голос парень.

С сомнением посмотрев на стул, густо припорошенный пылью, я приблизился к громадному бюро с сотнями ящичков, помеченных буквами и цифрами. Открыл один, пролистал бумажки, читая названия. Потом второй, третий.

Пока я возился, студент потрудился подготовить для меня рабочее место: протер столешницу и стул, включил лампу, достал откуда-то стопку чистых листов и парочку ручек, карандаш. Взял у меня пяток карточек и вскоре стал приносить книги — по одной, максимум по две. Причем на специальном подносе, наверное, чтобы лишний раз не подвергать деформациям.

Я не протестовал, ведь пока парень как тень метался по залу, успевал просмотреть содержимое томов. Отложить ненужное, поставить в специальную полочку на столешнице для дальнейшего изучения заинтересовавшее. Вновь обращался к каталогу, листал и листал, тасовал карточки.