Когда оживают Тени

Вот только иррациональная злость, возникшая там, на складе, никуда не подевалась. Жгла меня изнутри, заставляя скрипеть зубами и до последнего искать, искать, искать…

Глаза слезились, голова болела, мир расплывался. Но я упрямо тянулся к собственному Дару, пытался смотреть в Изнанку без окуляра. И видел паутину Печатей, опутывающих Кристи как одеяла, символы и фигуры, пересечения. И клубка энергетических линий в районе головы, рук и ног выходили нити и утекали в пустоту. Но, к сожалению, я не мог определить, куда, где скрывается гностик.

Сил Изнанки тоже накопилось немного, сколько ни старался. И потому я сделал единственное, что мог — ударил по управляющему поводку, выходящему из головы куклы в надежде, что та хоть на миг остановится. Тогда охрана сумеет изрешетить пулями или свяжет, лишит конечностей.

Светловолосый охранник сам не ведая помог. Своим рывком, своей смертью. Марионетка отвлеклась на убийство. А я сконцентрировал энергию Изнанки в пальцах, сотворив некое подобие иглы или стилета. Сделал несколько шагов и выбросил руку, целя ей в затылок. Призрачное лезвие коснулось нити, брызнули невидимые обычным людям искры, и по Той стороне прошла мелкая рябь.

Второй раз за вечер я испытал мучительную боль. Не такую, как когда схватил кошку-тень — тогда будто сунул ладонь в кислоту. Но все же ощущения чертовски неприятные. Горло перехватило удушьем, сердце стучало медленно и с натугой, а рука онемела от лютого холода.

Хуже то, что установилась некая связь. Я ощущал недоумение и ненависть Мола, страх и безумие Кристи, разум коей сейчас плавал в Изнанке. Чужие эмоции сбивали с толку, мутили разум.

Но я упрямо давил, пытаясь разрезать путы. Уколол, а затем навалился телом, заскрипел зубами.

У меня не получалось. Клинок завяз. Марионетка же, на секунду остановившись, начала медленно поворачиваться. Дрогнули окровавленные пальцы, напряглись мышцы шеи, глаза-стекляшки дрогнули и повернулись в орбитах, отыскивая меня как механизм самонаведения торпед.

— Ну! — просипел я. — Ну же, тварь!..

Энергетическая игла вонзилась на волосок глубже, а управляющая нить беззвучно загудела и замерцала. Но я видел и знал, что не успеваю. Ни порвать путы, ни отпрыгнуть. Дальше будет хлесткий удар, и от лорда МакМоран останется лишь пара странных историй да коротенький некролог в газетах.

Умирать я не хотел. Не так. Не здесь. И холодок страха быстро превратился в очередную волну ярости, поднявшейся из груди и промчавшейся по венам. Я зарычал и надавил, что есть сил, теряя сознание от боли. Мир вокруг истончился, посерел, как всегда, когда я касался Изнанки. Но в отличие от обычного погружения, я не контролировал обстановку, а вокруг метались знакомые желтоглазые тени. Насмешливо скалились, шептали, трогали мягкими лапками одежду, царапали кожу.

И как никогда ярко я ощутил зуд в ладони. Скосил взгляд и поразился тому, что по пальцам бегут мелкие темные искры. Тени, надежно угнездившись в руке, медленно расплываются по костям и мышцам. Извиваются, клубятся, отвечают на мысли.

«Прими Дар», — беззвучно шепнуло в голове.

Черные искры потянулись к лезвию из энергии Изнанки. Но не поглотили, а скользнули вдоль, ударив прямиком в управляющую нить Мола. Раздалось шипение, и целый фрагмент Узора Кукловода вспыхнул и погас.

Наваждение схлынуло, время побежало с обычной скоростью. И в следующий момент хлесткий удар служанки отшвырнул меня прочь как тряпку, только огни люстр мелькнули в глазах. Короткий промежуток невесомости, и очередной удар, грохот, крики, боль. Вроде бы упал на убегающих людей, нас откинуло к диванам, расшвыряло по полу.

В последнем усилии я поднял тяжелеющие, почти свинцовые веки и успел увидеть куклу. Та замерла посреди холла, дрожала как в ознобе, недоверчиво смотрела на окровавленные руки. В Изнанке возникла рябь, стали заметны повреждения Узоров. Печати выгорали и отваливались целыми фрагментами, управляющие нити лопались.

А затем Кристи горестно завыла. Именно она, а не Кукловод. Стремительно развернулась и посмотрела куда-то в сторону дальней галереи под балконом. Закричала опять и взвилась в длинном невозможном для обычного человека прыжке.

В нее стреляли. Пули рвали мышцы и кожу, теперь брызгала кровь. Кричала уже от боли, но бежала, прыгала. На бортик фонтана, оттуда на столы, зацепилась за низко подвешенную люстру, и упала в аккурат у подножия массивной колонны, поддерживающей балкон.

Там и скрывался гностик. Я успел увидеть, как воздух подернулся рябью, как из пустоты соткалась фигура, лицо… Мол откровенно опешил. В глазах не осталось и тени той холодной мерзкой насмешки, что взбесила меня изначально. Лишь страх и непонимание, растерянность.