Когда оживают Тени

Глупо ожидать, что дознаватель даст понять, куда попал и как выйти. Но навряд ли увезли слишком далеко от грота МакМолоуни. А ближайшие заведения Церкви — Храм Христа Спасителя, часовня Девы Марии и монастырь Госпитальеров. Выводы напрашиваются сами собой.

— Пойдемте, — произнес монах, сделав вид, что не заметил сарказма. — Тут недалеко. Осторожнее, пол местами скользкий.

Развернулся и неторопливо двинулся вдоль по коридору. А я, вздохнув, направился следом, с интересом осматриваясь и пытаясь прикинуть, смогу ли выбраться самостоятельно.

Ответ получил ровно через минуту, когда вышли в обширный зал или скорее крупный узел, перекресток. С множеством черных провалов тоннелей. Потолок тут устремился в невообразимую высь, с вершин колонн смотрели пустые глаза статуй Христа и Девы Марии, ангелов. Фонарей побольше, но тени все равно свободно разгуливали, танцевали, таились в углах.

Я засмотрелся на монахов с белыми кругами на рясах, волокущих носилки в один из проходов, замедлился. И тут сбоку в темноте родилось движение, раздался натужный скрип и гул, тени пугливо разбежались, вспыхнули яркие фонари, а по стальным и латунным деталям тяжелого жесткого скафа побежали тусклые блики.

Затаившегося за колонной Тамплиера я поначалу принял за очередную статую. Ибо чудовищно огромен и массивен, возвышался над остальными людьми как колосс. Но состоял не из камня, а из одной лишь брони. Массивные наплечники, куполообразный шлем с множеством мелких иллюминаторов, светящихся изнутри зловещим желтым светом и смахивающих на глаза насекомого-демона. Поручи снабжены встроенными пулеметами и выдвижными лезвиями, ноги как столбы, повсюду трубки и провода, тяги, редукторы. За спиной виднелся огромный ранец с баками и патронными сумками, а в руках держал толстую короткую пику с наконечником из селенита.

Оружие и против Вестников, и против одаренных. Ведь селенит с равной эффективностью убивает исчадий, как и морская вода, огонь. А гностиков изолирует от Изнанки, лишает сил творить Печати.

Сердце замерло от испуга, а я отшатнулся от неожиданности. Несмотря на кажущуюся тяжеловесность, знал, может двигаться чертовски быстро. Прыгать, погружаться на чудовищную глубину, вести сражение хоть с Вестниками, хоть с десятками людей или туату.

Дьявол!.. От вида этих ребят у меня мурашки по спине. Потому что являлись естественными врагами гностиков. И оттого, что как и туату я их совершенно не ощущал. Разве что специально смотреть в Изнанку. И то казались размытыми силуэтами из-за обилия селенита в сплаве покрытия скафа.

Словно и не человек. Ни эмоций, ни слов, ни лица. Убийственная мощь машины, сосредоточие безликой жестокости Церкви.

О Тамплиерах ходило множество диких слухов. Но никто, абсолютно никто не ведал, кто такие, что из себя представляют. Я после долгих поисков в хрониках раскопал лишь то, что в святые воины берут одаренных. Как-то модифицируют, обучают и муштруют. Деталей не знал, и не представлял через что проходят кандидаты, во что превращается их жизнь.

На моей памяти никогда не снимали шлемы или доспехи, скупо цедили слова, не проявляли чувств. Порой я сомневался, что за прочнейшими латами действительно прячутся люди. И лишь один раз видел, как паладин Церкви вступил в бой, но картина той мясорубки останется в памяти навсегда.

— Вреда не причинит, — сказал Ардал.

«…Пока не отдадим приказ. Или пока не вздумаешь бежать».

Мимо Тамплиера точно не прокрасться. Увидит любое движение, заметит изменение фона Изнанки. Стремительно настигнет и прихлопнет. Единственный недостаток — чрезмерно массивен. Но там, где не пройдет, может проломить стены.

— Знаю, — скупо ответил я. С трудом разбил онемение в мышцах, заставил себя идти дальше. И едва сдержался, чтобы не обернуться, пока мы не скрылись в ближайшем проходе.

Почему-то казалось, что взгляд гиганта держит в прицеле, неотрывно преследует. То ли самовнушение, то ли подлинно так. Но кто ж разберет?..

— Сюда, — произнес монах, остановившись у одной из безликих дверей. Отпер люк и сделал приглашающий жест.

Я ожидал чего угодно. Очередной камеры с цепями, пыточного подвала с толстым палачом во главе, взаправду какой-нибудь молельни.

Но то оказался обычный кабинет с письменным столом и удобными креслами, хорошо освещенный, теплый и уютный. На стенах развешаны картины с изображением Христа и ангелов, фотокарточки верующих, каких-то храмов. В углу металлическая тумба с отделкой под дерево, на ней патефон, рядом полка с пластинками.

— Не оправдались ожидания? — усмехнулся Ардал, чутко прочитав мое лицо.

— Да, — ответил я честно. — Не думал, что служителям не чужд… э-э-э…

— Комфорт? — переспросил монах и слегка качнул головой. — Нет, мы практичны и рациональны. Записывать показания, стоя на залитом кровью полу пыточной не слишком удобно, знаете ли. Признаю, порой приходится.