Когда падают звезды

Курская дворянка, расположившись в стороне от костра, торопливо просматривала документы, найденные в сундуке. Сомнений не было. Они действительно находились в лагере боевиков турецкой разведки, доставленных сюда из Мраморного моря на шебеке «Орхание» в октябре прошлого года. Анастасии вспоминался бой флагманского корабля «Хотин» с пиратским парусником, абордажная схватка, пожар, охвативший вражеское судно.

Тогда, указав на две большие весельные лодки, оттолкнувшиеся от борта горящей шебеки, Козлянинов сказал ей, что у него нет возможности преследовать их. Вскоре на «Орхание» взорвался пороховой погреб. Яркая вспышка на мгновение осветила море и лодки, уходящие к берегу. Затем наступила полная темнота. Ветер и волны заставили наших моряков поднять паруса и двинуться прочь от места сражения…

Аржанова взяла в руки последний свиток бумаги и развернула его. Под текстом стояли три именных печати: чернильные квадратики с белыми буквами-инициалами. В турецком делопроизводстве личные подписи применялись редко. Чаще всего чиновники прикладывали к документам свои перстни-печатки. В строчках арабской вязи содержался строгий приказ. Казы-Гирею следовало оставаться на полуострове, хотя восстание вроде бы и подавлено, его руководители арестованы, а полки неверных заняли крупные города ханства. Несмотря на это, положение Шахин-Гирея остается шатким. Русские недовольны слишком жестокими действиями хана по отношению к своим родственникам и другим подданным, участвовавшим в мятеже. Против него по-прежнему интригуют беи и мурзы из родов Мансур, Барын и Кыпчак. Потому в середине марта морем к Казы-Гирею будет переправлен мубашир, или эмиссар, из Константинополя, наделенный султаном особыми полномочиями. Нужно организовать его конфиденциальные встречи с представителями крымско-татарской знати, поименованными ниже…

Ради такой находки стоило взбираться на склоны Чатыр-Дага, есть каймак, рассуждать о жизни с чабанским атаманом, спать на овечьих шкурах в хижине-землянке.

Анастасия, не скрывая радости, продемонстрировала свиток князю Мещерскому и пересказала текст. Они оба, не без азарта и волнения, принялись обсуждать ситуацию. Во-первых, документ требовалось немедленно переправить светлейшему князю Потемкину. Он неопровержимо свидетельствовал о том, что Османская империя продолжает вмешиваться в дела свободного и независимого Крымского ханства.

Во-вторых, новая встреча с Казы-Гиреем теперь состоится обязательно, и завершиться она должна победой сотрудников секретной канцелярии Ее Величества над сотрудниками мухабарата. Для сего они устроят засаду у Бин-Баш-Коба в кратчайший срок и так, чтобы резидент турецкой разведки в Крыму попался как птица в силки.

Вероятно, они поторопились отправить в мир иной сразу двух стражников. Ведь те могли бы рассказать русским о времени возвращения Казы-Гирея в лагерь, о численности и вооружении его отряда.

Впрочем, и по косвенным признакам можно иногда догадаться о многом, стоит лишь проявить внимание к деталям.

Ведя поиск, Флора снова и снова пересматривала вещи, найденные у костра и в пещерном лагере. Не было среди них ничего ценного, добротного, новенького. Почему-то ей казалось, что людей у Казы-Гирея не более двух десятков, живут они здесь бедно, испытывая недостаток во всем, и от подпольного существования уже устали. Нет у них настоящей поддержки. Местное население боится и османов, твердящих о «джихаде», и российских солдат, ныне свободно передвигающихся по их стране.

Молодой офицер тем временем шаг за шагом исследовал территорию, прилегающую к пещере. В картине классического горно-крымского пейзажа — скалы, лес, луга — старался он найти хоть какую-нибудь зацепку для построения схемы засады, которая сработала бы безупречно, то есть сохранила жизни его солдат, а противника привела к плену или уничтожению. Мещерский верил, что земля древних цивилизаций, за десять месяцев изъезженная им вдоль и поперек, изученная, освоенная и даже полюбившаяся, эту подсказку русским все-таки даст.

Шуршали под кирасирскими ботфортами многолетние кустарники яйлы: живокость расщепленная, сон-трава с розетками высохших прикорневых листьев, горицвет, чьи желтоватые плоды-шишечки тут собирают для изготовления лекарственных настоек, помогающих от болей в сердце. Но за кустарниками высотой в тридцать сантиметров не спрячешься.

Справа и слева от пещеры стоял сосновый и дубовый лес с густым подлеском из вечнозеленого земляничника мелкоплодного, диковинного крымского деревца. Этот реликт третичной эпохи меняет цвет коры. Летом она у него светло-зеленая, зимой — красно-коричневая. Листья — толстые, кожистые, миндалевидной формы. Плоды же, оранажево-красные округлые ягоды, появляются в октябре — декабре.