Когда падают звезды

Над гладью бухты гулко прокатилось эхо двух пушечных выстрелов и затерялось в паутине средневековых улочек Кафы. Это корабли Военно-морского флота России «Корон» и «Журжа», стоявшие здесь на рейде, приветствовали приближающегося к ним флагмана эскадры. «Хотин», следуя церемониалу, также ответил им выстрелом из пушки, убрал паруса и бросил якорь в полукилометре от берега. На его мачте взвились сигнальные флаги: «Капитаны, ко мне!»

Чернея крутыми боками с широкой белой полосой и открытыми орудийными портами, оба двухмачтовых парусника тихо покачивались на воде. Как и «Хотин», они принадлежали к серии «новоизобретенных» кораблей, были построены на той же Новопавловской верфи, спущены на воду одновременно — в 1770 году — и славно повоевали с турками в прошедшую кампанию. Только история «Корона» содержала в себе не совсем обычный эпизод. В ноябре 1781 года льды вынесли его из Таганрогской гавани на Миусскую косу, где он, получив пробоину, затонул. Экипаж во главе с капитан-лейтенантом Александром Васильевичем Бабушкиным сумел перебраться на берег, но из 123 человек погибло 29. Ранней весной 1782 года судно подняли со дна Азовского моря и отремонтировали. С открытием летней навигации многоопытный и смелый Бабушкин снова повел свой корабль к берегам Крыма[24].

На здешнем рейде «Корон» и «Журжа» встретились случайно. Согласно приказу командующего Азовской флотилией адмирала Сенявина, они крейсировали в разных, хотя и соседних районах: «Корон» — от мыса Таклы до Кафы, «Журжа» — от Кафы до Судака и Алушты. Сегодня утром «Корон», пополнив запасы провизии, собирался покинуть стоянку. «Журжа» начала принимать питьевую воду в бочках, которые ей доставили из порта три большие лодки-фелюги.

Гребцы в круглых матросских шапочках и зеленых куртках-бострогах налегали на весла, и две капитанские шлюпки двигались к «Хотину» с хорошей скоростью. Козлянинов, посмеиваясь, наблюдал за ними. Такие соревнования флотские люди любили. Кто первым причалит к флагманскому борту, тот и герой.

Капитан-лейтенант Николай Петрович Кумани, командир «Журжи», опередил капитан-лейтенанта Бабушкина, потому что его парусник стоял к «Хотину» ближе. Быстро взобравшись по наружному бортовому трапу, худощавый и энергичный Кумани снял треугольную шляпу перед капитаном-командором:

— Честь имею явиться, ваше высокоблагородие…

Бабушкин был старше его по возрасту, по комплекции тяжелее, да и последствия травмы давали себя знать. Когда «Корон» под ураганным ледяным ветром погружался в пучину, фок-мачта переломилась в верхней своей части. Фор-марса-рей с высоты обрушился на палубу. Он придавил капитану левую ногу. Матросы вытащили командира, лекарь сказал ему, что кость не повреждена. Однако с тех пор нога болела, и Бабушкин слегка прихрамывал. Теперь, опираясь на трость, он медленно шел к Козлянинову по желтоватой, выдраенной до блеска палубе «Хотина»…

Совещание капитанов затянулось на полтора часа.

Аржанова, гуляя по юту, в подзорную трубу разглядывала берег залива и город Кафу. Старинная генуэзская крепость все еще выглядела привлекательно. Последний раз сражение у ее стен разыгралось в июне 1771 года. Турецкий гарнизон и крымско-татарские воины пытались отбить штурм русской армии под командованием князя Долгорукова. Битва закончилась быстро. Сначала наша артиллерия картечным огнем подавила выступление татарской конницы, затем ядрами разбила ворота. Турки успели сесть на корабли и отплыть в Стамбул. Около тысячи татар попали к русским в плен, остальные разбежались по домам.

Правители Крымского ханства больше не имели средств для восстановления крепости, и она стала разрушаться. Правда, Шахин-Гирей пытался обновить оборонительные сооружения. Он любил Кафу. Город у моря, возведенный итальянцами, напоминал ему Венецию, где прошла его беззаботная и счастливая юность.

В окуляр подзорной трубы Анастасии попадала то надвратная башня с полустертым, резанным на камне гербом консула Рафаэло Дориа — орел с распростертыми крыльями, — то трещина на стене, сложенной из ракушечника, то каменный мост, то ров под ним, давно осушенный, заросший можжевельником и кое-где — кряжистыми фисташковыми деревьями, листья которых осенью пламенели, как маленькие фонарики.

Русская путешественница раздумывала, не посетить ли сейчас Кафу. Из документов, переданных ей Веселитским, она знала, что в городе проживает надежный его «конфидент», грек Кристас Маргопулос. Он — владелец мастерской, имеет магазин и дом на Канатной улице, то есть в квартале ремесленников, изготовляющих всевозможные канаты для судов.