Когда пируют львы. И грянул гром

В пятидесяти ярдах позади скакал безнадежно отставший жеребец с Майклом на спине, отчаянно вонзающим ему в бока шпоры. Лицо Майкла искажала боль от бессилия что-либо изменить. Грей Уэзер выдохся, ноги его ослабли от усталости, с каждым скачком из раскрытой пасти вырывался хрип.

Шон с трудом прорвался сквозь плотную толпу возле ограждающих канатов. Достиг первого ряда, плечом оттолкнул с дороги каких-то двух женщин. Затем нырнул под канат и бросился вперед.

Солнечная Плясунья была уже совсем близко, грозно барабаня копытами и при каждом прыжке кивая.

– Стой, Дирк! – заорал Шон. – Останови лошадь!

– Папа! Папа! Уйди с дороги!.. – во всю глотку крикнул в ответ Дирк.

Тогда Шон прыгнул, чтобы перехватить его.

– Папа!

Отец уже прямо перед ним, вот он пригнулся, вытянув руки вперед. Он слишком близко, голову Плясуньи уже не отвернуть от него, слишком поздно, нельзя остановить ее мощный порыв.

– Прыгай, девочка, прыгай! – заорал Дирк.

Он сжал ее коленями, чувствуя, как в ответ та сгруппировала ноги и, подняв передние перед грудью, подпрыгнула и полетела вверх по высокой дуге. Но еще он почувствовал вялость ее усталого тела и понял: она поднялась недостаточно высоко, чтобы не задеть головы отца.

Настал жутковатый момент: Плясунья оторвалась от земли и ее передние ноги под испуганный стон толпы врезались в Шона. Крутанувшись в воздухе, кобыла полетела вниз. Дирка отбросило в сторону, кожаные ремешки шпор щелкнули, словно пастуший кнут, и лопнули. Все они – лошадь, отец и сын Кортни – кучей повалились в траву. В толпе послышались пронзительные женские крики.

Плясунья пыталась подняться, но ее передняя нога, перебитая в колене при падении, свободно болталась; от боли лошадь громко заржала.

Шон лежал на спине, с повернутой набок головой, кровь из разорванной щеки сочилась ему в нос и рот, мешая дышать, и он тяжело, с хрипом, втягивал в себя воздух. Дирк с ободранными локтями и щекой подполз к отцу и, поднявшись возле него на колени, принялся исступленно колотить кулаками в грудь и в обмякшее лицо лежащего без сознания Шона, разбрызгивая во все стороны отцовскую кровь.

– Зачем ты это сделал? О господи, как я тебя ненавижу! – кричал он в ярости и отчаянии. – Для тебя же! А ты помешал мне! Помешал!

Майкл резко остановил Грея, который буквально тащился на полусогнутых, спрыгнул на землю и, подбежав к ним, схватил отчаянно отбивающегося Дирка за руки и оттащил его от отца.

– Не тронь его, отстань от него, поганец! – закричал он.

– Он не захотел, чтобы я победил! Он не дал мне… Я ненавижу его! Я убью его!

Толпа смяла канаты и хлынула вперед. Двое мужчин помогли Майклу держать Дирка, остальные окружили тело Шона.

Посыпались крики и вопросы:

– Где доктор Фрейзер?

– Господи, он сильно ранен!

– Держите лошадь. Принесите винтовку.

– А как же пари?

– Не тронь его. Погоди…

– Надо выпрямить ему руку.

– Принесите винтовку. Ради Христа, кто-нибудь принесите винтовку.

Потом толпа снова замолчала, и все тихо расступились: по образовавшемуся проходу к Шону подбежала Руфь, а за ней и Мбежане.

– Шон, – позвала она; с трудом, неуклюжая из-за живота, опускаясь рядом с ним на колени. – Шон…

Стоящие рядом отвернулись, не в силах смотреть ей в лицо.

– Мбежане, отнеси его в машину, – прошептала она.

Мбежане сбросил с плеча накидку из обезьяньих шкурок, позволив ей упасть, и поднял Шона на руки. Огромные мышцы на его груди и руках напряглись, он встал, широко расставив ноги, – чтобы держать на весу тяжелое тело Шона, даже могучему Мбежане приходилось прикладывать немало усилий.

– Поправь ему руку, нкозикази, – сказал он.

Руфь подняла свисающую руку Шона и осторожно положила мужу на грудь.

– Неси, – повторила она.

Они вместе двинулись через толпу. Голова Шона склонилась на плечо Мбежане, как у спящего ребенка. Мбежане осторожно уложил Шона на заднее сиденье, опустив его голову на колени Руфи.

– Родной ты мой, – повторяла она то и дело.

Лицо ее искажалось от ужаса при виде крови, она вся дрожала, как испуганный кролик.

– Прошу тебя, сядь за руль, – попросила она стоящего рядом с машиной Майкла. – И отвези нас на Проти-стрит.

Провожаемый тревожными взглядами зрителей автомобиль, подскакивая на неровностях, медленно пересек поле и, свернув на главную дорогу, помчался в сторону Ледибурга.

86

Толпа медленно рассеялась, все разошлись по своим экипажам. Дирк Кортни остался один; он стоял и смотрел, как пропадает вдали «роллс-ройс» в облаке пыли, поднятой автомобилем.

От общей слабости у него дрожали ноги, к горлу подступала тошнота. Ссадины, полученные при падении на гравий, жгли так, словно в лицо плеснули кислотой.

– Езжай-ка ты к врачу, пускай док Фрейзер тебе лицо обработает, – сказал Деннис Петерсен.

Он вышел из своей коляски и незаметно подошел к Дирку с тяжелым револьвером в руке.

– Да, – глухо отозвался Дирк.

Деннис двинулся дальше, туда, где двое черных конюхов поддерживали Солнечную Плясунью. Уже успокоившись и понуро свесив голову, она нетвердо стояла между ними на трех ногах.