Когда плачут драконы

Кеола зажмурилась, выдохнула и поднялась на одну ступеньку. Ну, Энда с ним, найдет она, как в очередной раз побольнее его уколоть. Но что, если в доме будет Кайя? Ведь никаких сил не хватит вынести ее присутствие рядом с Кедде. У Кеолы слезы наворачивались при одной мысли об их близости. Но покуда своими глазами не видела, оставалась надежда на то, что их лишь Харде связывает. Он к Кайе если не как к матери привязался, то как к старшей сестре — точно. Кедде и то дольше к себе не подпускал, хотя тот драконом был, а Кайя — обычным человеком. Но Кеола не сомневалась, что Кедде рано или поздно подберет ключ к сердцу Харде. Он такой: вроде взрослый уже, способный отвечать за свои поступки и брать на себя ответственность за других; и в то же время совсем еще мальчишка, любящий подурачиться, пошутить, стать равным Харде. Невозможно перед ним устоять.

Вот Харде и не устоял. Поначалу еще куксился, огрызался, даже в дракона превращался, пытаясь припугнуть. Но Кедде оборотился следом, подхватил его, как когда-то Кеолу, и взмыл прямо к небесам. И там подкидывал над облаками, покуда Харде не оттаял и не начал заливаться счастливым смехом при каждом новом взлете.

А Кеола, как последняя идиотка, представляла себя на месте мальчишки. Вот бы взлететь вместе с Кедде к самому солнцу, там обняться, прижаться друг к другу крепко-крепко и забыть обо всем на свете! Узнать его ласку, ощутить его объятия, вспомнить его запах, увидеть близко-близко яркие синие глаза…

Глупые мечты!

Кедде почти восемнадцать. Очень скоро он обернется в своего дракона и не захочет обратно. Навсегда забудет дорогу в Армелон. И Кеолу, ставшую человеком. А она…

— Кеола? — его голос — удивленный и совсем незаметно взволнованный — прозвучал за спиной, вынудив вздрогнуть и замереть в ожидании. Она оказалась совсем не готова к встрече. И подходящие слова привычно вылетели из головы, оставив там только приятную пустоту и необъяснимую надежду. — Что-то случилось? С Джеммой? С Нетелл?

Она замотала головой. Надо было собраться с силами, чтобы потом гордо вздернуть подбородок и посмотреть на Кедде с ощутимым превосходством. Пусть даже на самом деле она никогда его не испытывала.

— Еды вам с Харде принесла, — буркнула Кеола, злясь на себя за то, что придумать остроумный ответ никак не получалось. С деланой неохотой обернулась и замерла, как всегда, когда ловила на себе взгляд Кедде. — Нетелл велела узнать, как вам живется и не нужна ли какая помощь. Знает, что сам не сподобишься.

Кедде повел плечами. Он никак не рассчитывал увидеть возле своего дома Кеолу: в последнее время она, казалось, совсем забыла дорогу в эту сторону. Кедде отчаянно не хотел верить, что она его ненавидит, но поступки Кеолы раз за разом подтверждали слова Джеммы. И ему оставалось только смириться. Даже если просыпаться по утрам с этой мыслью становилось уже почти невыносимо.

— Не сподоблюсь, — с заметным напряжением отозвался он, и Харде, кинув на Кеолу злой взор, прижался к его ноге, словно защищая. Кедде успокаивающе потрепал его по волосам. — У нее своих забот полно. А нам не привыкать в походных условиях жить. Мы же с Харде драконы.

Кеола резко выдохнула. Он не знал, не знал, конечно, о ее проблемах, как и никто другой, иначе не стал бы бить в больное место. Это она заявила, что ненавидит драконов, вот он и хорохорится.

Лучший мальчишка на свете!

— Вот и я сказала, что вы тут не скучаете, — прищурилась Кеола, не позволяя слезам прорваться наружу. — Но помощницы, как видишь, проходу не дают. Еще бы, такой парень!

У Кедде стукнуло сердце, потому что на мгновение за ее язвительностью почудилась ревность. Но с чего бы Кеоле его ревновать? Вся та теплота, понимание, взаимовыручка, что установились между ними в плену, напрочь исчезли, едва только Кеола обрела свободу и сделала свой выбор. Кедде иногда приходило в голову, что она могла просто его использовать, чтобы уберечься от хозяйских изуверств, но неубиваемые чувства были сильнее любых доказательств. Их даже четыре года ненависти не вытравили. Глупец!

— Ты о Кайе, что ли, говоришь? — как можно равнодушнее поинтересовался он. — Так она не помощница.

— Уж не хозяйка ли? — не удержала Кеола замораживающий душу вопрос. Тут же беззвучно отругала себя, но скорее для того, чтобы не лишиться воздуха в ожидании ответа. Богини милосердные, да как она его отпускать-то собирается? Если без Кедде ничего на свете не мило?

— Она — наш друг! — подал голос молчавший до этого Харде, и Кеола уставилась на него в таком изумлении, что даже страх свой забыла. Когда мальчуган научился говорить? Кеола в двенадцать в плен попала, так и то с полгода не могла человеческие звуки произносить, за что особенно от хозяев огребала. А Харде в два раза младше! Как Кедде удалось так скоро его разговорить? — Она самая лучшая! — продолжил между тем Харде. — И мы ее любим!

У Кеолы что-то умерло в душе. Но разве могла она это показать?

— Любите? — хмыкнула она, глядя на Харде, потому что поднять глаза на Кедде не было совсем никакой возможности. — И сильно?