Когда плачут драконы

— Не так сильно, как Вилхе, — огрызнулся Кедде, уловив в ее голосе только издевку и рассчитывая уколоть в ответ. Но Кеоле не было до Вилхе никакого дела. Ей был нужен только Кедде. Как жить без него, она не знала.

— Еще сильнее! — возмущенно возразил Харде и сдвинул к переносице темные брови. — Я люблю Кайю больше всех! И никому ее не отдам!

Кедде бросил на него заинтересованный взгляд.

— А если я тебя на поединок вызову? — как будто серьезно предложил он. — Давай кто быстрее вокруг Армелона облетит, тот вечером Кайю пойдет провожать.

На лице Харде появилась взрослая понимающая улыбка.

— Ты же опять проиграешь, — заявил он. — А потом все равно с нами напросишься. Хоть это и не по правилам.

Кедде рассмеялся, перехватил Харде поперек живота одной рукой, а второй принялся шутливо мять ему бока, вразумляя младшего товарища. Харде визжал и изворачивался, как самый обычный, никогда не бывавший в плену ребенок. А Кеола смотрела на эту почти невероятную картину и невольно радовалась за Кедде. Как же давно она не видела его таким безмятежно-счастливым: с самой последней их встречи в Долине. Вот только в груди почему-то собиралась тоска и непреодолимый страх потери. Пока еще он здесь, рядом, даже если окончательно перестал интересоваться Кеолой. А завтра? Что будет завтра? Они с Харде вернутся к драконам? Или, напротив, решат навсегда остаться здесь и связать свою жизнь с Кайей?

Кеола не знала, что из этого хуже. Знала только, что никогда еще не чувствовала себя такой несчастной. Даже когда поняла, что родные не придут ее спасать. Там хоть можно было свалить свое несчастье на других. А в нынешнем виновата только она сама.

— Тогда я пойду провожать Кеолу, — неожиданно весело заявил Кедде и посмотрел ей в глаза. А у Кеолы от его внимания едва не подогнулись ноги и слова вылетели из головы — совсем как в детстве. — Или ты в гости зайдешь? Могу заверить, что мы с Харде не кусаемся.

— Вот еще! — снова возмутился тот и тут же цапнул зубами Кедде за руку, выбираясь на свободу. Кедде хмыкнул, потер поврежденное место, потом виновато повел плечами.

— Ну ладно, я не кусаюсь, — поправился он и, обойдя Кеолу, распахнул перед ней дверь дома. — Добро пожаловать в мужскую обитель! Извини за беспорядок: нам с Харде срочно потребовалось выяснить, спят ли еще медведи. Мы прочесали весь лес в поисках следов, пока Харде не учуял берлогу. Там тишь да гладь, все снегом занесено. Решили через пару месяцев вернуться, проверить, — тут он осекся и чуть сконфуженно добавил: — Сейчас приберем.

Кеола прошла внутрь с ощущением какой-то нереальности происходящего. Она еще никогда не была у Кедде, и теперь ее сердечко замирало с каждым шагом, как будто она снова спускалась в Заповедную пещеру. Тогда она только неприятности на свою голову нашла. Что-то будет сейчас?

Кеола сама не понимала, зачем приняла приглашение. Знала ведь, что надо надерзить и сбежать, иначе потом будет еще больнее. Но голос Кедде — неожиданно мягкий, теплый, обволакивающий совершенно несвойственной ему неловкой нежностью — словно заворожил, затянув в дом.

Здесь все было просто и в то же время очень правильно. Беленая печка, деревянный непокрытый стол, ширма, отделяющая спальню от гостиной. Посуда на столешнице явно оставлена с завтрака, а опрокинутая скамья только подтверждала, что хозяева собирались в спешке и им было не до порядка.

Но если так, значит, и Кайя не приходила? Значит, все-таки не хозяйка?

— Два поросенка — большой и маленький! — вынесла вердикт Кеола, пряча за шпилькой накатившее облегчение.

Кедде усмехнулся и сцепил руки за спиной. «Поросенок» — это все-таки не ненавистный дракон. Может, однажды Кеола все же поймет, что вторая ипостась не может быть приговором? Что он никогда не предаст ее ни в драконьем, ни в человеческом обличии. Что он от крыльев готов отказаться, лишь бы она...

Энда, да просто перестала видеть в нем врага! И хоть ненадолго забыла о Вилхе!

Кедде свистнул, зовя с улицы Харде. Тот мигом появился в дверях.

— Воду принесешь или будешь посуду мыть? — предложил Кедде выбор. — А то срам такой перед гостьей.

Харде недовольно поморщился: домашние дела он явно не любил.

— Кайя никогда не ругается, — заявил он, — и не заставляет меня убираться. Говорит, это девчачье дело. А я не девчонка!

Кедде сузил глаза. Кеола сжалась, почему-то уверенная, что сейчас грянет гром. Чего-чего, а лени и высокомерия Кедде не терпел. Даже в плену, помнится, давал тумака новеньким зазнайкам, ставившим себя выше других. Но Харде все-таки ребенок, да еще и столько переживший. Наверное, что-то можно было ему простить. Или потом станет только хуже?

— Я девчонка, — не узнавая свой голос, пискнула она. — Я могу...

Кедде качнул головой, и Кеола замолчала, тут же поняв, что сморозила глупость. Наверняка только Кайе разрешено касаться их вещей и вмешиваться в их жизнь. А Кеоле...

— Ты позволишь девчонке себя обставить? — с разочарованием поинтересовался Кедде у Харде. — Какой же ты после этого мужчина?