Когда плачут цикады (ЛП)

— Да, — говорит он, — поэтому от кого бы ты это ни услышал, им следует проверить свой источник информации. Это старая новость. Я слышал ее год назад.

— Что? Почему ты ничего не сказал?

Он пожимает плечами.

— Не знаю. Я знал, что это неправда. Просто сбросил это в общую кучу.

Я вскинул голову.

— В кучу?

— Да, к таким же слухам.

Джек прилип глазами к телевизору. Мои прикованы к Джеку.

— Подожди, что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

Он прикладывает руку ко рту, словно вспоминая что-то, а потом снова смотрит на меня.

— Хорошо, когда ты и Эшли были вместе, у тебя был внебрачный ребенок, ты сбежал и женился… дважды… и… ты — тайный миллионер.

Он смотрит в сторону, словно опять задумался.

— Подожди, слух про миллионера я пустил про себя. Про тебя никто не думал, что ты миллионер.

— О, — ехидно говорю я, — это уже легче.

Он включает звук на телевизоре, и его глаза возвращаются к наблюдению за мячом в повторе старой игры «Быков».

— Они сказали, что она сошла с ума, — говорю я.

— Кто?

— Эшли.

Полсекунды он смотрит на меня, а потом возвращается к телевизору.

— Да? Ну, может, и сошла, — он делает паузу и поднимает с пола бутылку. — Но она не первая, кто покинул это место. И, совершенно точно, не последняя.

Он делает большой глоток из бутылки и ставит ее обратно.

— Но, да, возможно, что она сошла с ума.

Я перевожу взгляд с Джека на телевизор, с силой втягиваю в себя воздух, а затем делаю медленный выдох.

А может, и нет.

Глава 15

Прошлое — полтора года назад

Рэм

— Итак, лощина — это лучшее место, чтобы искать их, — говорю я, останавливая грузовик рядом с силосной ямой.

— Лощина?

— Ну да, — я указываю глазами прямо перед собой.

— Что такое лощина?

— Ты в ней, милочка.

— О, — она оглядывается, словно изучая местность. — Ну, я не думаю, что у нас в Западной Омахе есть что-нибудь под названием лощина.

Я смотрю на нее с чертовски удивленным — я уверен в этом — выражением лица.

— Девочка, можно подумать, что ты выросла в Нью-Йорке. Я знаю, что в окрестностях Омахи есть кукурузные поля. Конечно, у вас должно быть то, что вы называете лощиной.

Она сквозь зубы втягивает воздух и качает головой.

— Я так не думаю.

— Правда?

— Я имею в виду, да, у нас много кукурузных полей, — говорит она, — но ты же не становишься экспертом по женской части только потому, что тебя окружает много девушек, не так ли?

— Ну… — я склоняю голову набок. Она просто шутит. — Все верно, все правильно. Ты уела меня, — уступаю я.

— А если серьезно, — продолжает она, — люди могут подумать, что Омаха — маленькое захолустье, и кроме кукурузы, мы ничего не знаем. Но, если честно, я даже никогда не была на кукурузном поле. И совершенно уверена, что не знаю, что такое лощина.

Я просто смотрю на нее и улыбаюсь.

— Ну ладно, городская девушка, вытаскивай свою красивую задницу из машины, потому что я собираюсь преподать тебе урок о жизни в провинции.

Она хихикает и соскальзывает с сиденья. Я тоже выхожу и встречаю ее возле капота грузовика.

— Итак, — говорю я, указывая прямо перед собой, — это и есть лощина. Мой дед обычно пас тут свиней. А сейчас здесь почти ничего не осталось, кроме нескольких старых построек и множества деревьев — идеальное место для грибников.