Когда под ногами бездна

– Я надеялся найти Ашлу.

– Ой, деточка, извини. Что угодно – губки, ножки, ноготочки, но вот Ашлы нет. – Она на секунду отвернулась и сплюнула. – Вот, иди к той девочке. По– моему, у нее есть Ашла. – Фема указала на свою подругу, стоявшую неподалеку. Ту я знал.

Парень благодарно кивнул и направился к ней. Я случайно встретился взглядом с охотницей.

– Дерьмовые дела, милый, – произнесла шлюха с коротким смешком. Мгновение спустя она уже озирала окрестности в поисках типа, который обеспечит ей завтрак. Через несколько минут подвернулась очередная жертва, состоялся точно такой же разговор: – Ищешь что-нибудь особенное?

Новый кавалер был выше и плотней первого.

– Бриджит? – произнес он извинительным тоном.

Она порылась в черной пластиковой сумочке и вытащила коробку с модиками. Модуль немного больше, чем училка. Ее обычно вставляют в специальное гнездо, находящееся в модике, а если ничего больше не можешь принимать или хочешь для разнообразия побыть самим собой, – прямо в мозг. Зажав в руке пластмассовый модик розового цвета, охотница сунула коробку обратно.

– Вот она, женщина твоей мечты. Бриджит постоянно спрашивают, эта девочка с фантазией. Она стоит дороже. – Я знаю. Сколько?

– А ты сам как думаешь? – сказала шлюха, смутно подозревая, что парень – легавый и хочет поймать ее на слове. Время от времени это происходило, когда обнаруживалcя дефицит неверных, и религиозным властям приходилось переключаться на таких, как она1.

– Сколько можешь заплатить?

– Пятьдесят? – За Бриджит, паренек?!

– Сто?

– Плюс пятнадцать за помещение. Пошли, мой сладенький.

И они, рука об руку, зашагали по Четвертой улице. Как прекрасна любовь...

Я уже имел удовольствие познакомиться с "Ашлой" и "Бриджит"; интересно, что представляют собой другие модики в коробке шлюхи? Так или иначе подобное знание никак не стоит ста киамов (плюс пятнадцать за помещение). Теперь эта тициановская красотка приведет к себе своего милого, вставит модик Бриджит и превратится в нее: обретет сознание Бриджит, ее мысли, чувства, манеры; и так всякий раз с любым – мужчиной или первом, фемой, обрезком или гетеросеком, – кто подключится к данному модику.

Я миновал Южные ворота. На полпути к банку, возле ювелирного магазина, вдруг остановился. Что-то не давало мне покоя, настойчиво вертелось в голове. Очень неприятное чувство, словно тебе щекочут мозги, но избавиться от него нельзя. Может, побочное действие пилюлек: когда я в таком состоянии, как сегодня, на ум приходят всякие бессмысленные идеи. Но нет, это не обычное наркотическое "озарение". Что-то, связанное с убийством Богатырева или телефонным разговором с Оккингом... Какая-то мелочь насторожила меня.

Я прокрутил в памяти все, что мог вспомнить о событиях прошлой ночи. Вроде бы ничего необычного; что касается Оккинга, то он явно решил поставить меня на место, но это обычные штучки легавых: "Слушай, то, что произошло, – дело полиции, и мы не хотим, чтобы ты совал нос куда не следует; прошлой ночью у тебя наклевывалась работа, но все полетело к чертям, так что спасибо, в твоих услугах больше не нуждаемся". Я слышал подобное от Оккинга сотни раз. Почему же сегодня мне кажется, что дело нечисто?

Я покачал головой. Если есть какая-нибудь гниль, обязательно докопаюсь. Я загнал все мысли об этом в самый дальний уголок. Пусть отлежатся немножко, а потом либо испарятся, либо сконденсируются в ясный, четкий перечень фактов, который можно использовать. А сейчас не желаю ни о чем беспокоиться. Хочу, чтобы ничто не мешало мне наслаждаться ощущением собственной силы, уверенности, теплоты, разлившейся по телу, – всем, что дают наркотики. Позже, когда их действие закончится, придется заплатить за это блаженство постнаркотическим "похмельем", так что надо взять свое за потраченные на них денежки.

Минут через десять, когда я подходил к кредитным автоматам, расположенным на улице, зазвонил телефон. Я снял его с пояса.

– Марид? Это Никки.

Никки – полоумный обрезок, шлюха, работающая на одного из шакалов Фридландер-Бея. Год назад мы с ней довольно близко сошлись, но уж слишком много хлопот доставляла эта особа. Когда ты с Никки, приходится все время следить, чтобы она не перебрала выпивки или пилюлек. Одна штучка сверх нормы, и Никки становится бешеной и совершенно неуправляемой. Каждый раз, когда мы отправлялись куда-нибудь, дело заканчивалось потасовкой. До того как Никки подверглась модификации, она, судя по всему, была высоким, мускулистым парнем – намного сильней меня. Даже после изменения пола в драке она неудержима. Пытаться отнять у нее несчастного, которого она заподозрила в намерении оскорбить ее честь и достоинство, – тяжелое испытание, а процедура успокоения и доставки домой отнимает последние силы. В конце концов я понял, что Никки здорово нравится мне трезвой, но все ее достоинства не окупают мучений, которые приходится терпеть из-за нее в остальное время. Мы встречаемся иногда, говорим "здрасте", болтаем, но я больше не хочу быть свидетелем ее бессмысленных пьяных драк, с воплями и визгом.

– А, Никки. Что хорошего скажешь?